33 
Беатрис вздохнула. Завтра она поедет к врачу. И, если получится, пройдет обследование.
Но она и так уже знала, что беременна — все-таки двухмесячная задержка. В суматохе последних недель Беатрис даже не вспомнила об этом, даже мысли не допустила, что она может быть беременна.
Роджер. Он — отец ее будущего ребенка. Но он никогда не узнает об этом. Потому что она, Беатрис, ничего ему не скажет. Пусть это подло, пусть. Но она не хотела снова погружаться в отношения с бывшим мужем. А если бы Роджер узнал о ее беременности, то это непременно пришлось бы сделать.
Как же все сложно в этой жизни!
На глаза Беатрис навернулись слезы. Она ведь не любит Роджера. Между ними уже давно все кончено!
Но тогда почему она до сих пор носит на шее подаренное им кольцо? Почему часто вспоминает его лицо перед сном? Почему до сих пор не может смотреть ни на одного мужчину?
Почему?..
Беатрис всхлипнула, вытерла тыльной стороной ладони набежавшие на глаза слезы.
Не надо отчаиваться. Она должна быть сильной. Ради себя. Ради будущего ребенка.
Она улыбнулась сквозь слезы. Ее отец обрадуется, услышав о будущем внуке. Он так давно ждал этого, что уже просто отчаялся.
Беатрис судорожно вздохнула.
Странно, что судьба не подарила ей счастье материнства, когда она была еще замужем, когда у них с Роджером все было хорошо. Скольких проблем удалось бы избежать!
Они оба так ждали ребенка, что совершенно забыли о том, что отношения нужно поддерживать независимо от того, есть в семье дети или нет.
Вздрогнув, Беатрис почувствовала холод и наконец обратила внимание на свою наготу. Она вернулась в ванную, включила душ и забралась под сильные теплые капли, забарабанившие по ее уставшей от утомительного дня коже.
Беатрис прикрыла глаза. Улыбнулась. Как же хорошо…
У нее будет ребенок. И она станет мамой. И прижмет к себе крохотное тельце, в котором будет биться крохотное сердечко, частичка ее и Роджера, человека, которого она все еще любит.
Да, любит! Она неожиданно осознала это достаточно точно. Она до сих пор любит своего бывшего мужа, и ни Париж, ни что другое не помогло ей забыть его.
Роджер — единственный мужчина, которого она любила, единственный мужчина, которого она всегда будет любить. Несмотря ни на что.
Выйдя из душа и вытершись махровым полотенцем, Беатрис надела коротенькую шелковую ночную сорочку на тонких бретельках. Она немного еще постояла перед зеркалом, потрогала живот. Улыбнулась.
Скоро она станет неповоротливой и будет ходить вперевалочку. Конечно, это совсем не обязательно, и она, даже будучи беременной, будет выглядеть хорошо.
Когда Беатрис засыпала, то на ее губах застыла улыбка, а в глазах стояли слезы.
Роджер ворочался в постели, не в силах заснуть.
Встретив сегодня в ресторане Клементину, он подумал, что неплохо было бы начать все сначала. Но теперь словно что-то останавливало его. Внутренний голос шептал, что не стоит этого делать.
Осознав, что не уснет, Роджер встал с кровати, натянул джинсы, спустился на кухню. Открыл холодильник, почти ничего там не обнаружил и вздохнул.
Мария в последнее время не слишком дружелюбна, да оно и понятно. Она очень любила Беатрис, и, когда Роджер развелся с женой, Мария даже хотела уйти. Но он попросил ее остаться.
Она осталась. Однако теперь это было совсем не то, чем когда хозяйством в доме занималась Беатрис. Марию словно подменили, и Роджер уже жалел, что оставил ее.
Вот, к примеру, сегодня его встретил почти пустой холодильник. А ведь раньше полки просто ломились от продуктов и блюд.
Роджер вздохнул. Мария объявила ему войну. Она до сих пор не простила его, считая виноватым в разводе. Что ж, в чем-то она права. Не во всем, конечно, но все же…
Роджер достал колбасу, сделал себе пару бутербродов. Сварил крепкий кофе. Похоже, сегодня ему предстоит еще одна бессонная ночь.
Он невесело усмехнулся. В последнее время это было довольно частым явлением. Он не знал, с чем это связано, но факт оставался фактом — Роджер частенько засиживался за ноутбуком до рассвета, и лишь розовая дымка, возвещающая о том, что солнце уже просыпается и готово осветить новый день, загоняла его на часок в постель. После чего он подскакивал и как ошпаренный несся в офис, где по закону подлости неизменно сталкивался в коридоре с шефом, который смотрел на него все более сурово.
33 
