очень нудно 
23 
Если верить карте, до предполагаемого места гибели Сайкса-младшего оставалось всего шестьсот тридцать два метра. По прямой. Ближе посадить коптер просто не удалось. Я глянул вниз с обрыва, туда, где подмаргивал мне алый огонек — начало маршрута, — и содрогнулся. Конан Сайкс добирался до места гибели трое суток. Почти без сна, на стимуляторах, пытаясь обогнать конкурентов. Мне, возникни такое желание, хватило бы пары минут на взлет и посадку.
А еще я понял одну вещь и содрогнулся снова. Сейчас меня с цивилизацией связывал только коптер. Без ретранслятора в нем я не смогу даже позвать на помощь. Ближайший наблюдательный бункер — в тысяче километров… или двух неделях пешего пути. Без надежды найти пищу и воду, зато с изряднь!ми шансами натолкнуться на формы местной жизни, для которых я представляю собой — нет, не закуску, а флягу с лимонадом. Если кто-то не хочет, чтобы я продолжал расследование — я не вернусь с пика Сикорского.
Вот так становятся параноиками.
Я поплотнее запахнул полы куртки — симпатическая застежка опять барахлила — и, прихватив с собой горсть водяных трубочек из распакованного НЗ, побрел через пустошь в сторону ущелья. Умом я понимал, что следовало прихватить с собой химдетектор — в конце концов, я прилетел сюда ради того, чтобы проверить подручных Адита Дева, — но волочить неподъемный ящик по незнакомой местности не хотелось совершенно.
В мелкие трещинки набился рыжеватый песок. Кое-где его кучки сливались, образуя причудливые лужицы. Я обратил внимание, что здесь совсем нет ветра. Обжигающий сухостью воздух едва шевелился, не в силах сдвинуть и пылинки. В отсутствие влажности воздушные массы движутся лениво и почти предсказуемо. И славно — потому что за мной стелился низко над землей неоседающий след ржавого праха. Статическое электричество напитывало воздух, угрожая закоротить нагревательные волокна в ткани костюма, и я, поморщившись, отключил комфорт-программу.
Вершины пика отсюда было не разглядеть, даже край плато, окружавшего центральный конус, скрывали утесы. Чем дальше я отходил от коптера, тем сильней преследовало меня ощущение, будто я свалял дурака, отправившись в пешую прогулку по горам. А когда ущелье открылось передо мной, я окончательно удостоверился в этом. Спуститься по склону без альпинистского снаряжения и страховки представлялось мне невозможным. Интересно, а как справились ребята равата Адита? Пройдясь вдоль края обрыва, я нашел четыре, несомненно, искусственных отверстия в камне, полузабитых пылью. Должно быть, здесь вбивали костыли, чтобы спустить на канатах увесистый короб детектора.
Почему Адит Дев не предупредил меня? Словно не хотел, чтобы я всерьез проверял работу его подчиненных… но неужели он не понимает, что препятствия только раздразнят любого толкового агента? В мутной воде обязательно водится рыба, нужно только суметь ее выловить…
Или попробовать? Я присел на край уступа, свесил ноги, вцепился для пробы в удобный выступ. Нет, ну его. Если Сайкс-младший считал восхождение рискованным, то не буду с ним соревноваться. И вот тут мое внимание привлекла одна деталь.
Я склонил голову, отдавая приказ глазным аугментам. Под напряжением дифракционные пленки меняли свойства, образуя микронно-тонкие линзы, гнулся полный текучего желе искусственный хрусталик. Дно ущелья прыгнуло мне навстречу. Мало. Я «выкрутил» увеличение до предела. Мало. Запустил программу эвристического разрешения. Трещинки в камнях маячили будто на расстоянии протянутой руки. Чистые.
То ли западные склоны пика меньше подвергались натиску дранг-бурь, то ли так сложились в этом месте камни, но ветер не заносил в ущелье пыли. А значит, песок не стер бы тела в прах вместе с костями. Что-то осталось бы.
Сайкс умер не там, где говорил отчет. И не там, где отключился его биодатчик.
Ситуация становилась все более нелепой. Неужели Адит Дев не отдавал себе отчета, как легко разоблачить его недоговорки и вранье? А если отдавал — зачем вообще пошел на подлог? Что он скрывает? Даже если Сайкс погиб случайно, нестыковок в отчете уже хватало, чтобы начбез Пенроузовской Академии вернулся на Землю ближайшим лифтом. В обезволивающем браслете.
Сама идея скрыть, замаскировать случившееся так нагло отдавала неосознанным высокомерием службиста, не привыкшего объясняться в своих действиях… но рават Адит не производил впечатления человека, опоенного властью. Преданный служака, скованный безумным кодексом чести — раджпути, — едва ли не более жестоким на свой лад, чем самурайское гири. Он мог действовать по приказу Этьенса. В это я поверил бы — но по-прежнему не находил мотива.
23 
