очень нудно 
64 
Ни он, ни Лева Шойфет, ни даже десантники не обратили внимания, как молодой парень, похожий лицом на деревенского старосту, на поспешно выпряженной из плуга лошадке порысил короткой тропой через лес, но не в сторону Птичек, а к Дальнему Капищу, где жил ближайший чародей, способный связаться мыслями с придворным провидцем владетеля Картроза. В самой деревне такого кудесника не нашлось – поселок и правда был небольшой.
* * *
– Что-о?!
В гневе владетель Картроз, обычно не повышавший голоса даже на самых отъявленных бездельников, мог реветь не хуже лося в гон. Что он и продемонстрировал гонцу, явившемуся к нему с вестью о пропагандистских потугах замполита Бубенчикова.
– Льячи! – бросил владетель. – Собери дружину!
– Но, владетель… – замялся старшина. – Если это и впрямь демоны стоячих камней…
– Тем более наш долг – очистить от них землю Картроза! – патетически возгласил владетель. – Если же это окажутся простые разбойники, неведомо как заручившиеся помощью колдунов, мы преподадим им такой урок, что они ввек не сунутся на наши земли!
– Это ши, коун владетель, – почтительно, но твердо проронил гонец. – Их чары непонятны и недоступны нам.
– Никакая волшба пришельцев, – бросил владетель презрительно, – не превозможет добрых чар огня! Враг, разбивший лагерь на нашей земле, в ней и сгниет!
Под его взглядом жарко затлели светильники на стенах большого зала.
– Выводи дружину, Льячи! – повторил он. – Пусть отверзатель вынесет нас к… – Он призадумался на миг. – К веховому камню, что у трех Керуновых дубов. Остаток пути одолеем пешком.
– Брать ли с собою всю дружину? – усомнился Льячи. – Ежели это и впрямь ши, то малым отрядом дело не ограничится. А если придется нам встретить войско…
– Ты прав, – кивнул владетель решительно.
Сойдя с возвышения, где стоял украшенный благородным жадом и драгоценным янтарем трон, он принялся нетерпеливо выхаживать взад-вперед. Наймиты его, в большинстве служившие Картрозу не первый год, и родовичи равно переглянулись. Признаки были им знакомы. Владетель был, подобно стихии огня, которой правил, вспыльчив, в гневе безжалостен, но отходчив. Сейчас, когда лихорадочное возбуждение охватило его, озаряя изнутри бесовским пламенем узкое, резко очерченное лицо владетеля, ему лучше было не перечить в открытую. Достаточно удержать от совсем уж опрометчивых поступков, а дальше он образумится и сам, когда пламя гнева притихнет, оставив горячие, ровно тлеющие уголья.
– Ну что за несчастье! – воскликнул Картроз, останавливаясь внезапно. – Почему этим бешеным ши взбрело на ум двинуться в мои земли? Что им стоило со своими отравными проповедями морочить головы подданным Бхаалейна?!
Льячи улыбнулся в усы. Соперничество между двумя соседями давно уже стало притчей во языцех. Оба унаследовали его от предков, но полученное наследство приумножили, как положено рачительным хозяевам. Если б не разделявшая их обширные владения естественной преградой гряда, поросшая непролазной пущей, вероятно, дошло бы до войны. А так дело ограничивалось редкими стычками – даже Картроз, обеспечивший себя услугами отверзателя, не рисковал посылать врагу на посрамление большую дружину, поскольку присоединить его земли к своим родовым не имел никакой возможности, – да навязчивым стремлением обеих сторон хоть в малом обойти соседа.
И в этот миг страшное подозрение кольнуло душу дружинного старшины.
– Владетель, – проговорил он, – а откуда нам знать, не вторглись ли они в земли Бхаалейна? Ведь стоячие камни высятся по его сторону гряды…
Картроз воззрился на него, словно готовясь испепелить взглядом.
– Действительно, – прошептал он. – Откуда?
Он помолчал миг, глядя в высокое окно, за которым полыхали последние отсветы заката.
– Льячи, – приказал он, – отбери из дружины самых сильных боевых магов. Возьми с собою Тамариса – пусть он держит связь с Мириеной в замке. Я поведу отряд. Молчи!.. – Он воздел руку. – Это мой долг. Мы выжжем их поганое гнездо с лица Эвейна!
Ибо никому не дозволено безнаказанно порочить имя владетеля Картроза. А что есть более страшный упрек владетелю, как не слова: «Твои люди угнетены!»
Глава 5
Очнувшись, рядовой Паша Гришаков сразу вспомнил, как его убили. Воспоминание было ярким, словно фильм на импортной кинопленке, – огрызаясь короткими очередями, он пятился к бээмдэшке, и вдруг прямо перед ним, словно из-под земли, вырос бородатый, в кожаной с бляхами куртке, воняющий чем-то острым, незнакомым, местный, а меч уже был занесен, и Пашка инстинктивно вскинул автомат вверх – и потом обрыв, темнота, будто враз вырубили свет.
64 
