очень нудно 
44 
— Или ему просто не хватило воображения, — пробормотал Артур.
— Возможно, — сказал Марвин, — он был в глубокой депрессии.
На самом деле, хотя они могли и не знать этого, черный цвет был выбран, чтобы гармонировать с плачевным и оплакиваемым финансовым положением владельца.
Корабль особенно болезненно дернулся.
— Поосторожнее, — взмолился Артур. — Мне плохо!
— И будет плохо еще пятьсот семьдесят шесть тысяч миллионов лет, — заявил Форд.
— Спасибо, — сказал Артур. — Меня сейчас стошнит!
— Ради бога, — сказал Зафод. — Хоть какое-то яркое пятно.
— Это что, светская послеобеденная беседа? — огрызнулся Артур.
Зафод оставил у пульта Форда, и схватил Артура за ворот.
— Слушай, землянин, — разъяренно завопил он, — у тебя есть свое дело, забыл? Вопрос к Главному Ответу!
— Что, опять? Я думал, мы с этим покончили!
— Только не я, малыш. Мыши правильно сказали, есть места, где за него отвалят кучу денег. А ты его держишь при себе без дела!
— Да, но…
— К черту но! Подумай об этом. Смысл Жизни! У нас, можно сказать, почти в руках штука, с которой мы к любому козлу во Вселенной можем подступиться за выкупом, и не вздумай ее потерять! А то я себе должен кучу денег. Артур глубоко и без всякого энтузиазма вздохнул.
— Ладно, — сказал он, — и с чего же начнем? Откуда я знаю? Говорят, что Главный Вопрос, или что-то там такое — Сорок Два. Откуда мне знать вопрос? Он может быть какой угодно. Например, сколько будет шестью семь?
Зафод пристально глядел на него. Через секунду его глаза радостно сверкнули.
— Сорок Два! — завопил он.
Артур вытер пот со лба.
— Ну да, — терпеливо сказал он. — Я знаю.
Глаза Зафода мигом потухли.
— Я просто хочу сказать, что вопрос может быть любым, — сказал Артур, — и я представить себе не могу, почему я должен его знать.
— Потому что, — сквозь зубы прошипел Зафод, — ты был там, когда из твоей планеты сделали большой фейерверк.
— У нас на Земле есть одна вещь… — начал Артур.
— Была, — поправил его Зафод.
— …именуемая «тактичность». А, ладно. Я просто не знаю, и все.
По кабине вдруг пополз низкий глухой голос.
— Я знаю, — сказал Марвин.
Форд повернулся к нему, забыв про кнопки, с которыми он все еще сражался, уже потеряв всякую надежду на победу.
— Не лезь, Марвин, — предупредил он. — Железякам в этот разговор лучше не вмешиваться.
— Я могу прочесть этот вопрос в линиях биоритмов его мозга, — заявил Марвин, — но мне не кажется, что вам будет интересно его узнать.
— Ты хочешь сказать, — спросил Артур, — что можешь читать мои мысли?
— Да, — сказал Марвин.
Артур был поражен.
— Ну и…
— Меня удивляет, как мало их нужно для твоей нормальной жизнедеятельности.
— А, — сказал Артур. — Это оскорбление?
— Да, — ответил Марвин.
— Не обращай на него внимания, — сказал Зафод. — Он выпендривается.
— Выпендриваюсь? — Марвин изобразил что-то вроде пародии на крайнее удивление. — К чему мне выпендриваться? Жизнь и так достаточно тяжела, чтобы тратить на это время.
— Марвин, — сказала Триллиан тем нежным, добрым голосом, которым только она могла говорить с этим убогим созданием, — если ты все это время знал вопрос, почему ты нам не сказал?
Марвин снова изобразил пародию на изумление, и повернулся к ней.
— А вы не просили, — сказал он.
— Хорошо, железная голова, теперь мы тебя просим, — сказал Форд.
В этот момент корабль вдруг перестал раскачиваться и трястись, звук двигателя стал тише и гораздо ровнее.
— Форд, — сказал Зафод, — тебе что, удалось разобраться с управлением?
— Нет, — ответил Форд. — Я просто перестал с ним разбираться. Я так думаю, что нам придется лететь с этим кораблем, и постараться унести с него ноги при первой возможности.
— Точно, — сказал Зафод.
— Я же говорил, что вам будет неинтересно, — заметил Марвин, скорчился в углу и отключился.
— Проблема только в том, — добавил Форд, — что меня беспокоят показания единственного прибора на этом корабле, на котором я хоть что-то могу разобрать. Если это то, чем он мне кажется, и если он показывает то, что, как мне кажется, он показывает, то мы уже залетели слишком далеко в прошлое. Может быть, уже на два миллиона лет до нашего времени.
Зафод пожал плечами.
— Время — просто красивое слово, — сказал он.
— Интересно, а чей все-таки это корабль? — спросил Артур.
44 
