10 
– Вряд ли от кредиторов… – решил он. – Те сразу налетают, как саранча и начинают опись имущества.
С такими мыслями он надломил сургуч и вскрыл конверт. В нём лежал лист бумаги отменного качества, исписанный изящным каллиграфическим почерком. Письмо гласило:
«Милостивый государь, Станислав Сергеевич.
Я как поверенный в делах господина Селиванова Льва Дмитриевича, вынужден сообщить вам печальное известие: ваш дядюшка скончался. Тем не менее, он оставил завещание, которое должно быть оглашено, согласно его последней воле, в присуствии его родственников. Оглашение сего завещания состоится первого числа следующего месяца в имении Селиваново.
Ваш покорный слуга, Клебек Карл Фридрихович».
…Станислав, не мешкая, нанял извозчика. И потрясая перед его носом пятирублёвой ассигнацией, гаркнул:
– Гони, голубчик! За ценой не постою! В Мордасово до темноты успеем?!
Извозчик смерил подозрительным взором помятого барина, однако ассигнация вселила в его душу некоторую уверенность.
– Чаво не успеть-то дотемну, барин?.. Оно, конечно, можно… Мигом домчу. Лошади да экипаж у меня справные. Вчерась токмо рессоры подправлял. Домчу… – разглагольствовал извозчик, однако ехать не торопился.
Тогда Станислав вручил ему ассигнацию, как говорится, авансом. Лицо извозчика преобразилось, он «оходил» лошадь по сытым крутым бокам длинным хлыстом и возопил:
– Но-о-о!!! Пошла родимая! Домчу, барин, не сумневайся! Засветло поспеем! – заверил он. Экипаж рванул с места, оставляя за собой клубы дорожной пыли.
Мордасово располагалось в десяти вёрстах от города, и по дороге Станиславу было о чём подумать. Его переполняли чувства: надежды, после прочтения письма (а вдруг ему что-то перепадёт из дядюшкина наследства?), стыда перед Аделаидой (ведь она страстно любила его, он мучил бедняжку своими бесконечными изменами и пренебрежением). И уверенности в том, что он непременно изменится, остепенится – хватит за юбками волочиться, и так все деньги родительские промотал. И чуть не застрелился от тоски и отчаяния. Станислав решил, что непременно упадёт в ноги Аде, так он называл вдову высокопоставленного чиновника, свою возлюбленную, покается, повинится, пообещает исправится… Что ещё?.. И непременно отдаст ей деньги, если таковые получит по завещанию. Пусть Ада сама ими распоряжается, она женщина практичная и умная, чай без куска хлеба не оставит. В этот момент он искренне верил, что так и будет…
Версты через три Станиславу неожиданно пришла в голову мысль: а не женится ли ему? Скажем, на Аделаиде… Или нет… На какой-нибудь красотке помоложе…
Ещё через две версты Станислав решил: ну, их к чёртовой матери, этих красоток. Аделаида куда лучше и надёжнее! Да и что греха таить: привык он к ней. Может, не любил страстно, но равнодушие его было показным, не хотел стеснять себя постоянными обязательствами. А теперь… Теперь всё изменится – в этом Станислав был просто уверен. Всё хватит – нагулялся вволю. Пора и прибиться к берегу…
И вот в лучах заходящего солнца показалась деревня Мордасово, доставшаяся Аделаиде по наследству от мужа. Детей у неё не было, поэтому всё имущество (кстати говоря, немалое) покойного чиновника отошло ей. И рачительная Аделаида распоряжалась им по своему усмотрению, успешно приумножая счёта в местном Земельном банке.
Станислав вышел из экипажа примерно в полуверсте от Мордасово. Он решил пройтись пешком и незаметно пробраться в усадьбу, потому как пребывал в уверенности, что Аделаида строго-настрого наказала прислуги его и близко к дому не подпускать.
И он не ошибся, увидев из небольшого лесочка, примыкавшего к усадьбе, двух мужиков, вооружённых дубинками, прохаживавшихся с важным видом подле ворот.
– Обложили со всех сторон, как преступника… – с обидой прошептал Станислав.
Впрочем, за годы разгульной жизни он окончательно не утратил гусарской прыти – чего уж греха таить, всяко бывало по-молодости и с балконов прыгать приходилось – и решил тряхнуть стариной.
Станислав перебрался через забор в укромном месте, осторожно прокрался к дому и прислушался. До него донеслась девичья песня, затем она «стала удаляться» и вовсе утихла.
Станислав по опыту знал, что вечером Аделаида, пьёт чай в небольшом будуаре, расположенном на втором этаже дома. Невольно перед глазами понеслись воспоминания былых дней. Ах, как он был глуп! Аделаида – прекрасная женщина! И пусть она старше на пять лет! Это неважно… Без неё он пропадёт, прокутит и дядюшкино наследство. А что потом? – пуля в висок или постыдная бедность!
10 
