109 
– Неа, никогда. Как-то не до этого.
– Ну, вот и тут то же самое! Я буду петь громко, аккорды подберу мажорные, пробивные! Слова-то и слушать никто не будет, главное – веселая мелодия и надувной хот-дог, играющий на гитаре.
– И приплясывающий рядом Чебурашка, – засмеялась Кристина.
– Вот-вот, – улыбнулась Саша и снова зачирикала что-то на бумажке.
Минуты три спустя она вновь заголосила:
- Мы всех накормим от души!
- Ты к нам зайти-то поспеши!
- Тут классно так, что аж пляши!
- В подарок всем – …
– А что в подарок можно дать, я не придумала, – нахмурилась Саша.
– Беляши! – воскликнула Кристина.
Чехова с сомнением покосилась на подругу:
– Закусочная беляшей не делает, и в подарок никто их раздавать не будет. Хлопотно и дорого. И жирно!
– Мураши! – еще более радостно воскликнула Кристина, довольная своей сообразительностью.
– Да уж. «Всем по муравью! Подходите! Разбирайте!» Я уже вижу, как люди вертят пальцем у виска, и вызывают для нас карету «Скорой помощи». Нет, нужно что-то более жизненное. Даже если никто не будет вслушиваться в текст песенки, он все равно должен быть реальным.
– Карандаши!!! – Кристина даже подпрыгнула на месте от счастья.
– Ну-у, – протянула Чехова, – вполне возможно. Надо на всякий случай купить пару карандашей, а то вдруг кто-нибудь потребует?
– А мы им вместо карандаша мою шоколадку вручим, а? Как идейка?
– Вариант! – одобрительно кивнула головой Саша. – И тебе дополнительная реклама.
– Клево! Давай еще что-нибудь придумаем!
– Ну-м, – Саша покусала карандаш и снова начала писать. Получилось вот что:
- И днем и ночью, в час любой
- Большой хот-дог всегда с тобой!
- И никогда не кинут вас,
- Ведь персонал здесь – высший класс!
– Простенько, но со вкусом, – похвалила сама себя Саша и обратилась к Кристине: – Как тебе?
– Я уже придумала танец, который исполню под эти стихи. Напой-ка мне мелодию, хотя бы приблизительную.
– Сейчас Эдик принесет гитару, и я тебе сыграю…
Эдуард словно подслушивал под дверью. Он возник в подсобном помещении в ту минуту, когда Саша про него вспомнила, в руках юноша держал заветный инструмент.
– Держи, – он протянул гитару Чеховой. – Ну что, придумали что-нибудь?
– Саша – просто гений! – широко распахнув глаза, начала рассказывать Кристина. – Из нее рифмы прям так и прут!
Чехова аккуратно взяла инструмент и, сыграв аккорд Am, удовлетворенно улыбнулась. Гитара была прекрасно настроена, и струны были отличного качества, нейлоновые, как Саша и любила.
– Слушай, – озадачилась Кристина, – это ты сейчас стоя играешь. Но там-то ты будешь сидеть, верно?
– И чего? – не поняла сначала Чехова.
– Твой надутый костюм… он тебе не позволит согнуться.
– Точно! Что же делать!?
– Давай его немного сдуем, – предложил Эдуард и взялся за клапан на одной из булок хот-дога.
– Попробуй…
Когда операция по сдуванию костюма была завершена, Эдик сказал:
– Ну-ка, присядь, возьми гитару. Нормально?
Саша сделала все, как он сказал, и, немного подумав, ответила:
– Терпимо, играть смогу.
– А петь будешь через сеточку на лице?
– Ну а куда деваться? – пожала плечами Чехова. – Буду стараться громко орать.
– Сашка, прочитай Эдику наши стихи! Пусть тоже заценит.
Чехова прочитала все три гениальных творения с чувством, с толком, с расстановкой и с подобающим выражением. Эдуард немного подумал и, одобрительно даже похлопав в ладоши, сказал:
– Что-то мне ваша писанина навеяла рифму… Кхе-кхе…
- Когда вам хочется кушать
- И больше некуда в этом мире пойти,
- Зайдите к нам в «Хот-дог»,
- Мы вас бескорыстно приютим.
Саша с Кристиной, как уже опытные поэты, переглянулись и покачали головой:
– Ну, если нам уже окончательно нечего будет спеть, то я воспроизведу твои строки, но очень тихо, чтобы их никто не услышал, а то больно грустно у тебя получилось, не кажется тебе? «Некуда в этом мире пойти»… Тема одиночества обычно угнетает, а не привлекает народ.
– Ну и не надо, – фыркнул обиженно Эдик, – не очень-то и хотелось.
Саша и Кристина собрались с духом уже через десять минут. Чебурашка чувствовал себя просто мегасуперзвездой, он готов был покорять сердца своими страстными плюшевыми танцами, а у Саши от волнения подкашивались ноги. Практически не чувствуя под собой пола, она шагала к закусочной, где Эдик предусмотрительно поставил для нее стул. Чехова думала о том, что одно дело – играть в музыкальной школе перед знакомыми преподавателями, а другое – перед новой публикой, которая вовсе не выставляет оценки за игру и не решает, оставить ли ученика на второй год. «А вдруг не получится? – судорожно размышляла Саша. – Вдруг не понравится никому? У меня же боязнь сцены, я на экзаменах-то через каждые три минуты вспотевшие руки о джинсы вытираю и с трудом борюсь с головокружением, а тут что со мной будет…»
109 
