167 
Рассказал нашим, Гоблин попрыгал от счастья. Сербы сказали:
— Пуно поздрава и хвала!
Машины наши спрятались в глубине поляны, встали рядком, а мы вчетвером выстроились на обрезе леса, смотрим на вражескую, к северу от этой линии, степь. Стоим на слабой возвышенности, в лесу местность волнистая. Словно Южный хребет кто-то в древности слегка встряхнул, и слабые волны, затухая, разлетелись по лесной полосе, застыли овражками и валами.
На четверых — два бинокля, все смотрят по очереди.
Перед нами, далеко в другой, уже сухой, степи слабыми змейками поднимаются в воздух два пылевых столба. Две машины — может, это квадроциклы, может, автомобили, пока не видно. Двигаются в нашу сторону.
Ну что, дальше двигаем, по задаче? Или где? Как я и подозревал, у Гоблина на это счет особые планы.
Достав из нарукавного кармана свои любимые конфетки-ириски, Сомов раздал каждому по штучке и спросил:
— Ну что, братва, как вы смотрите насчет повоевать? День ясный, они тут, блин, катаются, быкуют на каждый пень. Это египтянские люди, к прокурору не ходи. К лесу пойдут — тут им самое крошево, воронам зашкваренным, ништяки ищут.
— С чего? Одно дело в лоб нарваться, а так, спецом ждать… — усомнился я. — И самолет в задаче.
— Да самолет, если что, и без нас заберут прекрасно. Сообщим. После того, что мы у чехов увидели, еще одна задача обозначилась. И кто его знает, какая из задач поважнее будет. Самолет что — железо. А тут люди в лесах бедуют. Уедем мы — и опять эта сволота покатит шмонать округу. Наказывать их пора, по всем понятиям так. Чтоб страх появился. Чтобы мелкие группы отморози сюда не лезли. Ясно же, что не из общака беспредельщики: мелкая бандитня, на барыг работают.
— А крупные?
— А крупные сюда никакой нормальный командир без ясной задачи не пошлет. А какие тут для крупной есть ништяки? Какие тут могут быть задачи? Никаких, кроме сожженного втупую топлива.
В принципе мы нечто подобное оговаривали. Если без подробностей, то Бероев с Гонтой спят и видят, как бы египетские ряды проредить. Именно людские, мужские. И пусть потом думают, стоит ли вообще сюда соваться, не имея на местности баз и достойных для крепкой группы целей. Не устраивая никаких позиционных войн, а выкашивать мужиков с дистанции — в этом мире самая страшная потеря, при такой-то численности кластеров.
Ну выпили досуха египтяне шесть монокластеров, поимели сто сорок четыре человека плюсом. Собрали, допустим, без потерь всех своих потеряшек. Сколько у них в максимуме мужиков может быть, учитывая очевидную ограниченность желающих присоединиться? Ну триста человек, ну триста двадцать. И все. Новых они не привлекут, как я считаю, — нечем. Деток вычитаем, женщин… Останется мужиков где-то сто тридцать рыл. Сколько из них активных бандюков? Вспомним общую численность населения Ливии, Палестины, чего хотите, прикинем реальное количество желающих кататься на пикапах и покидаться урнами. Ладно, мы даже дадим арабам фору, и число активистов увеличим искусственно. Однако вычтем непременную гвардию Нового Каира, охраняющую Мечеть, Главного и канал поставки, коя никуда не вылезет никогда, если нет непосредственного нападения на анклав, — у них задача другая.
И все же смелых и авантюрных оставим щедро, мы вообще большинство мужиков назначим смелыми и готовыми на войну, дав «суперфору» еще раз, и скажем: «У арапцев целых пятьдесят боевиков по кругу, на все кланы, сектора и на все дела!»
И это без учета неминуче высокой смертности, потерь от стычек с внешними и внутренними противниками, бытовых и производственных травм, следствий системных нарушений ТБ. Мы же фору даем…
Так сколько они могут выставить против нас быстро и конкретно, и что теперь для них значит потеря, например, пятнадцати человек? Настоящий разгром: после такого нужно очень долго вставать с колен. Это векового масштаба Катастрофа!
Тут нельзя мыслить обычными войнами и стычками.
Франки вон так и не очухались, ничего не могут, никуда не лезут, у них бабы в войсках и в сталкерах, как Серый рассказал! Ужас! Что было бы с Замком «Россия», погибни единомоментно наша группа сталкеров и один из взводов Бероева? Кошмар, страшно и представить — реально маячит жизнь взаперти. Ибо в этом странном мире любая война длится недолго, потеря людей есть самое страшное, и тут — кто уж насколько эту важность понимает. Сотников понимает, и Гоблин понимает, как для нас ценны те 30–40 человек, еще прячущиеся по лесам и находящиеся под угрозой резни.
167 
