192 
— Вполне. Тогда я тоже буду здесь. Номера свободные найдутся, как думаешь?
— Наверняка. Отель наполовину пуст, как мне кажется.
— Кстати, — мой взгляд упал на его кобуру с револьвером, — это что у тебя?
— Это? — переспросил он, вытащив из кобуры действительно здоровенный револьвер. — Это «Фридом Армз», одинарного действия, калибр «Пятьсот Вайоминг Экспресс». Их во Фридоме делают, даже сейчас.
— Фридом? — Я как-то не понял сначала, что речь идет о городе, решил, что это просто очень по-американски названо: «Оружие Свободы».
— Прямо на границе с Айдахо.
— А что за калибр?
Мартенсен выдернул из поясного патронташа один патрон, со стуком поставил его передо мной донцем на стойку.
— М-да, серьезно, — взяв патрон, я подкинул его на ладони. — Сорок четвертый по сравнению смотрится как мелкашка.
— Пуля весом в четыреста сорок гран, летит со скоростью полторы тысячи футов в секунду. Более чем достаточно. Я двух «демонов» уложил просто с одного выстрела.
— Правда? — уже куда живее заинтересовался я.
— Есть и мощнее, вроде «Пятьсот Смит-Вессон», но там уже отдача не очень переносима. А из этого может еще стрелять нормальный человек.
Забрав у меня из рук патрон, он положил передо мной револьвер. Взяв оружие в руки, я несколько раз приложился, целясь в самого себя в зеркале на стене и стараясь не направить ствол ни в чью сторону, хотя из револьвера одинарного действия так не выстрелишь, потом вернул оружие владельцу.
— Здорово. По городу для самообороны носить — то, что нужно. Когда с автоматом неприлично.
— Поэтому и ношу, — усмехнулся Мартенсен, убирая револьвер в кобуру. — «Демона» я убил на пороге школы, к слову. Правда, я стрелял бронзой, и пуля пробила три стены, после чего через окно влетела в кабинет преподобного Малбери, разбив часы на камине. С тех пор в городе ношу только с мягкими пулями. А вот «демон» остался без головы. Еще пива?
— Я куплю, я сегодня в плюсе. — Я подозвал знаком бармена и показал ему два пальца, подразумевая количество бутылок. — Кстати, а что насчет поездки на аэродром в Коди?
— Чужие поэтому и прилетели. — Мартенсен принял открытую бутылку от бармена, поблагодарив кивком. — Там пилот и четверо механиков, взялись помочь. Завтра должны все согласовать — и послезавтра планировали выехать.
— По земле?
— Да, так лучше. И генераторы нужны будут, и топливо, и вообще. Заодно охрана поедет, так что работать можно спокойно. Ты едешь, кстати?
— Да, я с Бадом договорился. Но вообще я хотел бы вот о чем договориться: если там, в Коди, ничего не разрушено и не поломано, я хотел бы взять себе самолет. Простенький, небольшой.
— Зачем тебе?
— Ну, у меня есть некие планы. Если не получится с планами, то я смогу работать на город, например. Я уже занимался разведкой с воздуха, мог бы делать это и здесь.
— Я даже не знаю, — явно озадачился Мартенсен. — В смысле, если бы ты сам приехал на аэродром и взял себе самолет, то никто бы ничего и не сказал, это не наша территория даже. А так мы вроде объявляем ее своей… нет, все равно никаких проблем не вижу.
Мартенсен сделал паузу, явно обдумывая сказанное, потом добавил:
— В общем, так: если вы найдете самолетов больше, чем есть наличных пилотов, — бери. Если меньше — нет. Договорились?
— Я примерно об этом и говорил.
— Тогда нет проблем.
Дальше просто болтали. Ни о чем, как обычно, избегая тем про Эпидемию. Мартенсен, насколько я из разговора понял, сейчас был одинок. А до Эпидемии не был, так что расспрашивать лишнего не хотелось. Может, и вправду мне лучше как можно быстрее перебраться к чужим — там все же не буду чувствовать себя настолько неловко, насколько чувствую здесь. Днем, пока дела и все такое прочее, вроде нормально, а вот разговоришься с человеком и ловишь себя на том, что больше думаешь, как бы лишнего не ляпнуть, не ткнуть пальцем в открытую рану. Нет здесь мне места, я думаю. Не мое оно, а того меня, который себе пулю в голову пустил на могилах семьи. А я здесь — так, неприличное недоразумение.
В общем, посидели мы с часок и разошлись. Мартенсен вышел на улицу, и я увидел через витрину, как он уехал как раз на том самом военном «хамви». А я рассчитался с барменом по обоим счетам и тоже вышел на улицу, пешком направившись ко входу в отель. Толкнул тяжелую дверь, вошел — и как в вестерне оказался. Стены с панелями и темными обоями, десятки старинных фотографий на стенах, мореное дерево мебели и стойки, диваны и кресла в викторианском стиле.
192 
