очень нудно 
98 
– Анна! Что случилось! Господи! Воды!
* * *
– Нет, ну вот объясните – зачем нужно было ввязываться в это?! – Время уже клонилось к закату, и путники присматривали место для ночлега, но Джеф все никак не мог успокоиться, Андрей же отмалчивался как партизан на допросе в гестапо. А что было говорить, если он и сам никак не мог объяснить своего поступка. – Ладно, допустим, вы решили вступиться за старика, но зачем нужно было это пижонство, что это вообще за прием? Я о таком и не слышал, не то чтобы видеть.
– Красиво получилось, правда? – наконец подал голос Андрей.
– Красиво, – согласился ветеран, – но глупо.
– Согласись, что такого никто не мог ожидать.
– Да уж. Такой глупости ожидать вообще невозможно.
– Вот и он не ждал. А дерись я в классическом стиле – глядишь, он бы меня и укатал под горку. Ставка была именно на неожиданность.
– А может, вы вообще ни о чем не думали?
– Может, и так, – легко согласился Новак.
– Дьявольщина.
– Не богохульствуй, сын мой, – вновь подал голос ехавший немного позади священник.
Падре Патрик сам нашел троих путников у постоялого двора, где они забирали лошадь для Тони. Подойдя к Андрею, он изъявил желание ехать вместе с ними, если те не будут против. Андрей против не был и предоставил в распоряжение святого отца одну из лошадей. На просьбу последнего предоставить ему осла или хотя бы мула, что соответствовало бы его сану, Новак только пожал плечами, словно говоря: есть то, что есть, и если святого отца это не устраивает, то его, собственно, никто не звал. Святого отца вполне устроило средство передвижения, и он занял свое место в маленькой кавалькаде позади воинов, рядом с Тони.
За несколько часов пути Джеф, любивший приправить свою речь крепким словцом, уже не раз пожалел о том, что этот священник присоединился к ним, так как каждый раз, как только он прибегал к ненормативной лексике, получал строгое внушение от падре.
Наконец путники присмотрели небольшую рощицу с протекающим рядом ручьем и стали готовиться к ночлегу. Падре Патрик с нескрываемым облегчением спустился на землю, разминая затекшие части тела. Он не был представителем странствующих монахов, путешествовавших от поселения к поселению, неся свет христианской веры или, точнее, укрепления этой веры в сердцах христианской паствы, так как проповедовать христианство оркам было несколько проблематичным занятием. С его слов, он обретался при монастырях, правда, при этом заявлении брови Джефа слегка приподнялись, выражая удивление, но он промолчал, а Андрей так и вовсе этого не заметил. Путешествие верхом для падре было весьма утомительным занятием и изрядно его вымотало.
– Так все же почему вы решили выступить на Божьем суде в мою защиту? Приговор мне, можно сказать, уже был вынесен, даже хворост уже облили маслом, – вернулся к данному вопросу падре Патрик, когда с немудреным ужином было покончено, а спать вроде как было рановато.
– Спросите что-нибудь полегче. – Вздохнув, Андрей наконец решил ответить на вопрос, звучавший за сегодня уже не один десяток раз. – Я и сам не могу объяснить, почему так поступил. Возможно, потому, что в своей жизни мне много раз приходилось проходить мимо, не попытавшись даже протянуть руку помощи, хотя я и мог это сделать, но побоялся или не захотел отягощать себя лишними проблемами. Здесь же я увидел, как умного человека обвиняют в еретичестве, и при этом в глазах судей нет и капли разума, одна только слепая вера. Вера в Господа, в свою непогрешимость, в свое право толковать постулаты веры именно так, как они это видят, а видят они только белое и черное. Не знаю, просто я подумал, что если пройду мимо и сейчас, то всю оставшуюся жизнь буду жалеть об этом дне.
– Вы непохожи на простолюдина. У вас слишком правильная речь. Акцент какой-то странный, я такого никогда не слышал, а я за свою жизнь бывал во всех землях, населенных людьми. Откуда вы?
– К чему эти вопросы? – открыто улыбнувшись в свете пылающего костра, решил уйти от ответа Андрей. – Я ведь не пытаю вас о том, почему вы оказались на суде инквизиции, да еще и в качестве подсудимого.
– А я и не скрываю этого. Я много путешествовал, подолгу оставался во многих монастырях и изучал тамошние летописи. Должен заметить, что они несколько отличаются друг от друга, ну да сколько людей – столько и взглядов на те или иные события. Мне даже доводилось читать труды самого святого Иоанна, подобно Моисею приведшего наших предков на эту землю обетованную. Несколько лет назад я решил собрать все эти летописи воедино в виде одного труда. – Говоря это, он бережно погладил объемистую сумку из крепкой кожи. – К моему желанию отнеслись вполне сносно, в смысле – всем было на это наплевать. Но один из братьев подсмотрел мои записи и, к несчастью, оказался грамотным. То, что он сумел прочитать, ему показалось ересью, поэтому он поспешил сообщить об увиденном в инквизицию.
98 
