очень нудно 
28 
– Я сыграю новый этюд! Пойдём, мама…
Мать и дочь вышли из гостиной, Василий Иванович проводил их долгим взглядом. Илья допивал третью чашку, исподволь посматривая на брата.
– Василий, давно собирался с тобой потолковать…
Старший Глызин вздохнул:
– Устал я, братец… Давай завтра в конторе всё обговорим.
– В конторе?! – взвился Илья. – А ты помнишь, когда был там в последний раз?
Лицо Василия изменилось. Илье давно было знакомо это выражение лица брата: ничего хорошего оно не предвещало.
– Как ты смеешь мне такое говорить?! – задыхаясь от гнева, воскликнул Глызин-старший. – Мне! Ты!
Илья резко поднялся:
– Ну, я. Ну, тебе. Дальше что? Разве ты не свалил на меня все дела?
– Не переломишься! Чего тебе ещё делать? Ни семьи, ни забот…
– Не кипятись, Василий. Если помнишь – в деле мы имеем равные доли! Значит, и заниматься делом должны поровну. Ты же позволяешь себе приезжать в контору, когда вздумается, орёшь на всех, как безумный… Уже два приказчика по твоей милости ушли…
– Да и чёрт с ними, других найдём!
Илья в очередной раз убедился, что Василий сильно изменился за последнее время. Откуда такое пренебрежение к людям? Раньше он, помнится, весьма дорожил хорошими работниками, а честными приказчиками – в особенности…
– Других-то, может, и найдём, только вот таких же честных да делу преданных поискать ещё надобно, – возразил Илья, стараясь держать себя в руках.
– Вот и ищи! – рявкнул Василий. – Всё, разговор закончен. Устал я, отдыхать желаю!
Илья более не сомневался: утомился братец от бурного времяпрепровождения с какой-то женщиной.
– Будь по-твоему… Жду тебя завтра в конторе.
Даже не попрощавшись с Анастасией, Илья спустился по лестнице на первый этаж. Ему показалось, что потихоньку, стараясь остаться незамеченной, из дома на улицу выскользнула мадемуазель Амалия.
Он усмехнулся:
– И эта туда же! А ещё благовоспитанная француженка, дворянка!
* * *
Анастасия Николаевна собиралась уже отправиться почивать, когда в её комнату вошла вдруг Полина. Женщина удивилась:
– Доченька, отчего ты не спишь? Поздно уже!
– Мадемуазель Амалия куда-то исчезла, и меня теперь некому раздеть и уложить.
Анастасия удивилась столь безответственному поступку гувернантки.
– Идём, душа моя. Я сама тебя уложу.
– И сказку расскажешь?
– Расскажу, расскажу, доченька…
– А я люблю сказку про дракона и красавицу. Мне её мадемуазель Амалия на ночь рассказывает.
Анастасия задумалась: она такой сказки не знала.
– А я тебе лучше расскажу – про Василису Премудрую.
– Хорошо, – согласилась Полина.
Уложив дочь в постель и, рассказав ей обещанную сказку, Анастасия, со свечой в руках, направилась в комнату гувернантки. Постучала из приличия в дверь, но ей никто не ответил.
– Мадемуазель Амалия! Вы меня слышите?
Поскольку ответа опять не последовало, Анастасия Николаевна отворила дверь. В комнате никого не было, постель Амалии пустовала.
«Ничего не понимаю, – озадачилась купчиха. – Куда же подевалась гувернантка? Да ещё ночью! Неужто в спальне мужа моего обретается?»
– Этого только не хватало! – воскликнула она раздражённо вдогонку последней мысли и направилась к спальне мужа, дабы проверить свои подозрения. Из-за двери доносился раскатистый храп.
«Вряд ли бы он так храпел рядом с Амалией. Ну да ладно: утро вечера мудренее», – решила Анастасия Николаевна и пошла спать.
* * *
На следующий день Илья приехал в контору в Спасоналивковском рано, едва пробило девять. Дел было невпроворот, а на появление старшего брата с самого утра он, признаться, не особо рассчитывал.
Василий Иванович действительно заявился лишь к полудню, с порога и по-барски устроив всем разгон и обвинив всех подряд в нерадивости.
Илью так и подмывало вступиться за бедолаг, но, увы, ронять авторитет старшего брата в глазах наёмных работников было непозволительно.
– Что там у нас на сегодня? Что поставщики? Весь ли товар доставили в надлежащем виде? – засыпал Василий Иванович вопросами младшего брата.
– Да всё пока, с Божьей помощью, благополучно… – неопределённо отвечал тот.
Василий сел за стол и открыл конторскую книгу, углубившись в изучение последних записей.
Илья собрался с духом: сколько можно оттягивать неприятный разговор?! Не тратя времени, рубанул с плеча:
– Я хочу раздела и нашего с тобой капитала, и нашего общего дела.
28 
