очень нудно 
55 
Крис склонил голову.
— Меня попросили сказать несколько слов об Эмили, что-то вроде хвалебной речи. Я открыл рот и… — Он посмотрел на Фейнштейна и поднял вверх руки. — И я расхохотался.
— Расхохотался?
— Рассмеялся. Черт возьми, я покатился со смеху!
— Крис, ты пережил невероятный стресс, — успокоил доктор Фейнштейн. — Уверен, когда люди…
— Вы что, не поняли? — вспылил Крис. — Я засмеялся. Была пародия на похороны, и я засмеялся.
Доктор Фейнштейн подался вперед.
— Иногда очень сильные эмоции наслаиваются друг на друга. Ты был…
— Подавлен. Расстроен. Опечален. — Крис принялся мерить шагами кабинет. — Выбирай, что больше нравится. Я расстроен из-за смерти Эмили? Каждую чертову минуту, каждый чертов вздох! Но все считают меня психом, ненормальным, который чуть было не вскрыл себе вены. Каждый думает, что я жду подходящего случая, чтобы снова попытаться покончить с собой. Так думает вся школа — и даже моя мать так думает, даже вы, разве нет? — Крис бросил на врача испепеляющий взгляд и сделал шаг вперед. — Я не собирался себя убивать. Я не склонен к самоубийству. И никогда не хотел свести счеты с жизнью.
— Даже тем вечером?
— Да! — прошептал Крис. — Даже тем вечером.
Доктор Фейнштейн медленно кивнул.
— Почему же в больнице ты признался в обратном?
Крис побледнел.
— Потому что я потерял сознание, а когда очнулся, надо мной стояли копы и держали пистолет. — Он закрыл глаза. — Я испугался, поэтому сказал первое, что пришло на ум.
— Если ты не собирался сводить счеты с жизнью, зачем тогда тебе пистолет?
Крис опустился на пол, ноги его больше не держали.
— Я принес его для Эмили. Потому что она хотела себя убить. И я подумал… — Он опустил голову, а потом со злостью выпалил: — Я подумал, что смогу ее остановить. Я решил, что смогу ее отговорить задолго до «момента истины». — Он поднял горящие глаза на доктора Фейнштейна. — Я устал притворяться, — прошептал он. — Я не собирался себя убивать, я хотел ее спасти.
По его щекам побежали слезы, сорочка спереди становилась мокрой.
— Только вот не спас, — всхлипнул Крис.
Большое жюри, временно заседающее в Высшем окружном суде Графтона, целый день заслушивало помощницу генерального прокурора С. Барретт Делани, которая перечисляла имеющиеся против Кристофера Харта улики в связи с убийством Эмили Голд. Присяжные заслушали судмедэксперта о времени и причинах смерти потерпевшей, о траектории, по которой прошла через ее мозг пуля. Заслушали патрульного из департамента полиции Бейнбриджа, который описал место преступления. Ознакомились с результатами баллистической экспертизы, которые продемонстрировала сержант Анна-Мари Маррон. Выслушали ответ детектива на вопрос помощника генерального прокурора: в скольких процентах совершенных убийств преступник знаком со своей жертвой? В девяноста процентах.
Как и в большинстве слушаний большого жюри присяжных, подсудимый не только отсутствовал, но находился в блаженном неведении о том, что суд вершится в его честь.
В 15.46 С. Барретт Делани получила запечатанный конверт, внутри которого находился документ, обвиняющий Кристофера Харта в убийстве первой степени.
— Здравствуйте. Я могу поговорить с Эмили?
Мэлани замерла.
— Кто это?
На том конце провода заколебались.
— Подруга.
— Ее нет. — Мэлани вцепилась в трубку, конвульсивно сглотнула. — Она умерла.
— Боже! — Похоже, на том конце провода были просто оглушены известием. — Боже!
— Кто это? — повторила Мэлани.
— Донна. Из «Золотой лихорадки» — ювелирного магазина на углу Мейн и Картер. — Женщина откашлялась. — Эмили кое-что у нас купила. Ее заказ готов.
Мэлани схватила ключи от машины.
— Уже еду, — бросила она.
Поездка заняла менее десяти минут. Мэлани припарковалась прямо у входа в ювелирный магазин и вошла внутрь. Из своих коробочек ей подмигнули бриллианты, на синем бархате покоились параболические золотые цепи. Продавщица стояла к Мэлани спиной и что-то искала в кассовом аппарате.
Она обернулась с ослепительной улыбкой, которая тут же потухла, когда она увидела непричесанные волосы Мэлани, отсутствие верхней одежды у посетительницы.
— Я мать Эмили, — представилась Мэлани.
— Да-да. — Донна целых пять секунд таращилась на Мэлани, пока не вышла из ступора. — Примите мои соболезнования, — сказала она, подошла к кассовому аппарату и вытащила длинный узкий футляр. — Это заказывала ваша дочь. И выгравировать надпись, — объяснила она, подняла крышку и показала мужские часы.
55 
