Последние отзывы

  112  

— Раз в неделю. Но я не брала у него денег. Клала их назад в бумажник, когда он спал.

Для Джека это оказалось последней каплей. Он заслонил собой мать, на шее вздулись вены, в висках стучало.

— Ты дешевая грязная шлюха! Неужели ты думаешь, что ей приятно это слышать? Неужели ты не понимаешь, что делаешь только хуже?

— Джек, прекрати! — решительно осадила его мать. — Я к тебе и пальцем не прикасалась с тех пор, как тебе исполнилось десять. Но видит Бог, я тебя отшлепаю. В поступках твоего отца эта женщина не виновата. Если она делала его счастливым, раз уж я не смогла, то она меньше всего заслуживает, чтобы на нее орали.

По лицу Анны-Лизы текли слезы. Джек был уверен: останься он еще хоть на секунду, и его сердце просто разорвется. Он нежно коснулся материнской щеки, почувствовал под своими пальцами ее скорбь.

— Мама, — убитым голосом прошептал он. — Давай уйдем.

— Это вы делали его счастливым.

От тихого, словно воспоминание, голоса Розы они обернулись.

— Он говорил только о вас. Уверял, что не заслуживает такой женщины, как вы.

Анна-Лиза закрыла глаза.

— Спасибо вам за эти слова, — негромко произнесла она.

Она прищурилась и взглянула на Розу. Джек замер. Он уже видел такое выражение у матери на лице — признак «крестового похода».

— Мама, не нужно!

Но Анна-Лиза уже схватила Розу за руку.

— Вы не должны так жить.

— Мои таланты не очень-то востребованы.

— Можно заняться чем-то другим. Начать с чистого листа.

— В монастырь я не собираюсь! — решительно заявила Роза.

— Тогда поедем со мной! — заполнила неловкое молчание словами Анна-Лиза. — Мне нужна домработница, — объяснила она, хотя Джек отлично знал, что у них уже есть одна. — Я буду прилично платить, плюс проживание и питание.

— Я не могу… не могу жить у вас. Джозеф…

— …сейчас улыбается, — закончила Анна-Лиза.

Джек решил: в этом есть некая высшая справедливость — эта проститутка буквально будет убирать за собой грязь. Для Анны-Лизы подобный благородный поступок не новость: у его матери такое большое сердце, что люди натыкаются на него и, сами того не осознавая, оказываются в плену ее порядочности. Возможно, у мамы был свой расчет, потому что присутствие Розы не позволяло забыть Джозефа.

С другой стороны, может быть, мама просто хотела убить Розy, когда та заснет.

Анна-Лиза надела часы мужа на руку, хотя они были слишком большими.

— Роза, — сердечно произнесла она, — познакомьтесь с моим сыном.

— Я хочу, чтобы она до конца дней мелькала у меня перед глазами, — тем же вечером призналась Анна-Лиза сыну. — Может быть, еще даже удастся ее полюбить.

— Что там любить? — удивился Джек.

— Твой отец думал по-другому. Его выбор я одобряю.

— Ты не должна за него отвечать. Даже мать Тереза так бы нe поступила.

— Матери Терезе муж не изменял, — скривилась Анна-Лиза. — Когда уходишь, Джек, тебя вспоминают по делам твоим, а не по толу, что ты хотел, но не сделал. Твой отец слишком поздно это понял.

Джек поцеловал мать в щеку.

— Я хочу вырасти и стать таким, как ты.

Они помолчали.

— Обязательно станешь, — ответила наконец Анна-Лиза. — Я в это верю.

Такси остановилось у общежития в начале девятого. Даже с улицы Джек видел в окнах силуэты, слышал тяжелые басы. Казалось, он никуда не уезжал, как будто вечеринка продолжалась несколько щей, за исключением того, что его собственный мир переменился. Он открыл дверь ключом, вошел и увидел сидящего на диване Чада. С ним было еще несколько игроков их команды. Какая-то девушка лежала у Чада на коленях, словно вязаная накидка.

— Привет! — поздоровался Чад и, оттолкнув девушку, подошел к Джеку. — Жаль твоего старика, дружище.

Джек пожал плечами.

— Спасибо. Я хотел бы побыть один.

Чад сунул ему в руки холодное пиво.

— Может, тебе нужно отвлечься от грустных мыслей? — многозначительно спросил он.

Джек вернул ему бутылку.

— Я не в настроении, Чад.

— Уверен?

Джек кивнул, но потом взглянул на улыбающуюся девушку и сказал:

— Возможно, ты прав.

На лице Чада заиграла понимающая ухмылка. Он повернулся к девушке и с печальным видом сообщил:

— У Джека недавно умер отец.

Она вздохнула:

— Бедняжка!

— Ему нужно выговориться, — намекнул Чад.

  112