Лёгкий, ненавязчивый романчик 
155 
Джордан вынужден был отдать ей должное: Челси непонимающе смотрела на него.
— Что?
— Разве в субботу, согласно языческой традиции, не отмечался Белтайн?
— Понятия не имею.
— Протестую! — воскликнул Мэтт. — Свидетель явно не владеет этой информацией.
— Ваша честь, если вы дадите мне одну секунду…
— Чтобы отмерить расстояние до Коннектикута? — поинтересовался Мэтт себе под нос.
Джордан нахмурился.
— Сейчас увидите, к чему я веду, Ваша честь.
— Я позволяю вам задать еще один вопрос, мистер Макфи, — заявила судья.
— Мисс Абрамс, правда ли то, что вы с подругами пошли в ту ночь в лес, чтобы отпраздновать Белтайн… как и все ведьмы на земном шаре?
Мэтт Гулиган даже задохнулся от возмущения. Или, может быть, он боролся с тем, чтобы не закричать во весь голос: «Протестую!»
Но Челси опередила прокурора, не дав ему возможности вмешаться. Ее щеки раскраснелись от злости, у нее было такое выражение лица, какое бывает только у подростков, которые хотят показать взрослому, в данном случае Джордану, что о нем думают: что он распоследний подонок и жлоб.
— Я понятия не имею, о чем вы говорите. О каких там Белтайнах-тайнах? Мы с подругами пошли проветриться. И точка.
— Мистер Макфи, — позвала судья, — продолжайте. Не тяните время!
Присяжные смотрели на Джордана с таким же презрением, как и Челси. Ладно, возможно, он слишком поторопился… и его намеки сочли бредом. Он прекратит допрос свидетельницы. Если повезет, правда все же выплывет наружу. И Томас не перестанет с ним разговаривать.
Томас…
Джордан мысленно попросил у сына прощения.
— Мисс Абрамс, вы носите украшения?
Опять этот взгляд. Господи, чему только их учат в школе?
— Нет, — ответила девочка.
— А сережки?
— Иногда.
— А браслеты, ожерелья, кольца?
— Нет.
— Правда ли, что сейчас на вас надет медальон?
— Да, — выдавила она.
— Правда ли, что вы никогда его не снимаете?
— Я…
— Не могли бы вы показать его суду?
Челси взглядом спросила у прокурора разрешения, потом медленно вытащила из выреза блузы длинную цепочку с висящей на ней пятиконечной звездой.
— Что это за символ, мисс Абрамс?
— Не знаю. Просто мне нравится.
— Вы знаете, что пятиконечная звезда называется пентаграммой?
— Нет.
— И что пентаграмма — символ языческих верований… верований тех людей, которые тридцатого апреля отмечают Белтайн?
Челси спрятала медальон под блузку.
— Это просто талисман.
— Разумеется. А вы с подружками в ту ночь просто вышли погулять и оторваться.
— Протестую!
— Снимаю, — ответил Джордан. — Больше вопросов не имею.
Позже в тот же день
Окружная тюрьма Кэрролла
Боже, как больно его здесь видеть!
Эдди вошла в зал суда в качестве свидетеля, и ее взгляд остановился на обвиняемом. Сердце билось так сильно, что она вынуждена была сунуть руку под жакет, чтобы прижать его и унять боль. Когда Джек улыбнулся ей и кивнул, словно говоря «Ты сможешь», Эдди чуть не разрыдалась.
«Господи, пожалуйста, — молилась она, пока ее приводили к присяге. — Всего лишь небольшое землетрясение. Пожар. Что угодно, лишь бы этот кошмар закончился прямо сейчас, до того как я вынуждена буду свидетельствовать».
В этот момент двери распахнулись и вошел ее отец.
— Папа!
Он нес огромную корзину, из которой шел непередаваемый аромат. Из-под голубой в белую клетку салфетки, накрывавшей корзину, поднимался пар. Рой направился по проходу к судье, не преминув подмигнуть дочери.
— Ты сразишь их всех, милая, — заверил он. — А я раздам выпечку, пока горячая.
Он поставил корзину возле стенографистки и снял салфетку. Зал наполнился ароматом свежеиспеченных кексов.
— Возьмите, Ваша честь. Вы здесь главная, поэтому первый кекс — вам.
К этому времени Алфея Джастис уже обрела способность говорить.
— Мистер…
— Пибоди, к вашим услугам. Можете называть меня Роем.
— Мистер Пибоди, — продолжала она, — нельзя врываться в зал суда посреди процесса.
— А я не врываюсь, — сказал Рой и начал раскладывать кексы на столе у защиты, у прокурора, вкладывать их в руки присяжных. — Считайте, что я походная кухня.
— Как бы там ни было… Это что, с арахисовым маслом?
155 
