Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
77 
– В Библии никаких Деяний Иоанна нет, – фыркнул Джастус. – Он сам сочинил это.
– Преподобный прав: в Библии его нет. И таких текстов – десятки. В ходе многочисленных редакторских правок они были исключены из окончательного варианта, и раннехристианская церковь сочла их ересью.
– Потому что Библия – это Слово Божие, и все тут, – заявил Джастус.
– Вообще-то, Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна написали даже не соответствующие апостолы. Они написаны на греческом языке, написаны людьми с зачатками образования, тогда как апостолы Иисуса – простые рыбаки – были безграмотными, как и подавляющее большинство тогдашнего населения. Евангелие от Марка основано на проповедях апостола Петра. От Матфея, судя по всему, написал некий еврей-христианин из сирийской Антиохии. Евангелие от Луки предположительно написал врач, а вот автор Евангелия от Иоанна не упоминает своего имени… Но это последнее из четырех синоптических Евангелий, написанное примерно в сотом году нашей эры. Если авторство таки принадлежит Иоанну, он к тому времени был уже весьма пожилым мужчиной.
– Пыль в глаза! – отмахнулся преподобный Джастус. – Он пытается увести нас от истины с помощью риторики.
– А в чем, по-вашему, заключается истина? – уточнил Кинг.
– Неужели вы действительно верите, что если Господь снова почтит нас физическим присутствием – на мой взгляд, это очень маловероятно, – то для транспортировки он выберет тело человека, совершившего два убийства?
Вода забурлила, и я отсоединил кипятильник. Не дождавшись ответа Флетчера, я выключил телевизор. А зачем Богу вообще вселяться в кого-либо из нас?
А что, если все наоборот?… Что, если мы вселяемся в Бога?
Майкл
Пока мы ехали к родителям Мэгги, меня терзали муки совести – муки разного калибра и разных оттенков. Я подвел отца Уолтера и церковь Святой Катрины. Я опозорился на телевидении. И хотя я обмолвился Мэгги, что нас с Шэем связывает нечто в далеком прошлом, всей правды я снова не сказал. Струсил.
– Послушай, – сказала Мэгги, отвлекая меня от невеселых раздумий, – мои родители, скажем так, разволнуются, когда увидят тебя в машине.
Я поглядел по сторонам – зеленый район казался совершенно безмятежным.
– Не привыкли тут к гостям?
– Скорее, не привыкли к свиданиям.
– Не хочу тебя огорчать, но бойфренд из меня не ахти.
Мэгги рассмеялась.
– Ага, спасибо, что предупредил, но мне бы хотелось верить, что даже я еще не докатилась до этой стадии. Просто у моей мамы есть какой-то, что ли, радар. Она Y-хромосому за десять миль учует.
Будто услышав зов дочери, мать Мэгги вышла из дома. Она оказалась хрупкой блондинкой с аккуратной стрижкой «боб» и жемчужным ожерельем на шее. Наверное, она только что вернулась с работы или собиралась куда-то уходить. Потому как мою маму пятничным вечером можно было застать только в папиной фланелевой рубашке с закатанными рукавами и джинсах, которые она сама величала «штанами для жирных бездельниц». Женщина взглянула на меня через ветровое стекло.
– Мэгги! – воскликнула она. – А ты не говорила, что приведешь на обед друга.
Услышав, как она произносит слово «друг», я испытал прилив искреннего сочувствия к Мэгги.
– Джоэл! – закричала женщина через плечо. – Мэгги привезла гостя!
Я вышел из машины и поправил воротничок.
– Здравствуйте, – сказал я. – Меня зовут отец Майкл.
Мать Мэгги непроизвольно взялась за горло.
– О боже…
– Не совсем, – ответил я, – но близко.
Из дома выбежал, заправляя на ходу рубашку, отец Мэгги.
– Мэгс! – И только когда он сгреб дочь в неуклюжие объятия я заметил у него на макушке ермолку. Обернувшись ко мне, он протянул для приветствия руку: – Раввин Блум.
– Могли, бы и сказать, что твой папа ребе, – прошептал я.
– А ты не спрашивал. – Мэгги взяла отца под руку. – Папа, это отец Майкл. Он еретик.
– Пожалуйста, скажи, что вы не встречаетесь, – пробормотала миссис Блум.
– Мама, он священник. Конечно, мы не встречаемся. – Мэгги рассмеялась, и обе направились к дому. – Но тот уличный музыкант, который приглашал меня на свидание, уже, наверное, не кажется тебе таким безнадежным вариантом…
Они ушли, оставив нас, служителей Господа, в неловком молчании. Раввин Блум проводил меня в дом и сразу же пригласил к себе в кабинет.
77 
