23 
Барон спустился в слеп, положил ребёнка рядом с останками Танкреда, и тут же выбрался обратно.
– Упокой Господь его невинную душу, – сказала Аньез и перекрестилась. Ла Гир, Ксентрэй и Кастельмар последовали её примеру. Аньез бросила в усыпальницу горсть земли. Мужчины установили плиту на прежнее место.
…Находку обсуждали довольно долго. Ла Гир и Ксентрэй, держали меч по очереди, передавая друг другу. Кастельмар даже немного возгордился, сейчас он и думать не хотел, что Ла Гир мог вместо него красоваться с мечом.
– Я чувствую, господа, меч принесёт мне удачу и богатство. Назову его Каролинг, это благородное имя ему как раз подстать, если вспомнить прежних владельцев, – сказал барон, нежно поглаживая рукоять меча.
– Да он уже принёс вам богатство, барон. А про перстень вы забыли! – напомнил Ла Гир.
Подошла Аделина, вся в слезах, едва сдерживая рыдания.
– Робберу всё хуже и хуже… Видимо, поврежден жизненно важный орган. Горячка усиливается. Он хочет видеть вас всех…
Роббер лежал на голой земле рядом с Люси. Роженица из-за потери крови пребывала в полудрёме, даже поменять окровавленную одежду не было возможности. Роббер мутным взором посмотрел на друзей.
– Аделина сказала, что Шарль… нашёл перстень и меч в могиле… – произнёс он, задыхаясь.
Барон снял перстень с пальца и протянул де Флоку. Капитан удостоил его лишь мимолётного внимания.
– И вот меч, капитан, – Шарль присел рядом с де Флоком, показывая находку.
Тот из последних сил принял оружие и внимательно осмотрел. Капитан некогда получил приличное образование и в отличие от бригандов хорошо владел латынью.
– Прославленный меч Каролингов… Далеко пойдёте, Кастельмар. Я всю жизнь сражался наёмником, а богатства не нажил. А вы вонзили кинжал в землю, и вот результат… Просто так такие мечи в руки не даются, это судьба… – Роббер откашлялся кровью. – Я умираю… Ла Гир и Ксентрэй вы были мне верными друзьями на протяжении многих лет. – Прохрипел он. – Я прошу вас, позаботьтесь об Аделине. Мои золотые, которые возьмёте у банкира отдайте ей. Я оставил надлежащее распоряжение Половичинни перед походом, так что проблем не возникнет. Слушайтесь Кастельмара, он всё правильно говорит и делает… Не смотрите на то, что у вас седина на висках, а он слишком молод. У него дар Божий… Он знает то, что не знают другие. Надо было послушать его в Гаттинаре, сейчас бы мы были с добычей. Теперь он – ваш капитан… Я ухожу в своё ultimum refugium[42]…
Де Флок потерял сознание. Аделина, рыдая, упала рядом с ним. Мужчины молча смахивали слёзы. На утро Роббера похоронили в том же склепе, рядом с Танкредом и младенцем.
– Храните благоговейное молчание, – сказал барон и перекрестился.
– Что теперь? – спросил Ксентрэй. – У нас ни денег, ни оружия, даже повозки нет. Люси едва стоит на ногах…
– Надо идти вперёд. Иначе, здесь мы умрём от голода. Как известно, голод – учитель всех хитростей и премудростей, – сказал Кастельмар.
– Тогда веди нас, капитан!
* * *
Компания медленно брела по дороге. Ла Гир вспоминал последний ужин, его мутило от голода, почти сутки никто не ел. Люси еле передвигала ноги, ей срочно были нужены отдых и пища. Куда шли, они не знали, лишь бы подальше от города. Дороги везде одни и те же, куда-нибудь выведут, только бы ближе к Бургундии.
Смеркалось… Вдруг де Кастельмар почувствовал запах жареного мяса.
– Впереди жильё, а значит – еда. Если нам откажут в приюте, будут иметь дело с мечом Каролингов!
Барон не ошибся, вскоре, за поворотом дороги, показалась убогая харчевня. Над входом висела старая покосившаяся вывеска «Свинья и петух». По двору харчевни прохаживались десяток кур и один единственный петух. Свиньи, по всей видимости, вдохновившей хозяина, при выборе названия своего заведения, видно не было.
Ксентрэй ударил в дверь ногой, та скрипя, отворилась.
– Эй, почтеннейший хозяин! – позвал Ксентрэй, но ответа не последовало. – Есть кто живой?!
Обессилившая Люси легла на скамейку и тут же заснула. На лестнице, ведущей со второго этажа харчевни, показалась полная женщина.
– О, господа, какая честь для нас! – воскликнула она. – Проходите, располагайтесь! Сейчас подам жареное мясо. – Произнесла, вежливо улыбаясь, хозяйка. Кастельмару она не понравилась: ух больно толстая, слащавое выражение круглого лица с обвисшим подбородком отталкивало. Да и потом, какие они господа, в таком-то виде!
23 
