очень нудно 
70 
Эрик фон Брюгенвальд был доволен: он избавился от доминиканцев, отца Рудольфа и снискал себе неувядаемую славу победителя тёмных сил.
Курт был приближен ещё больше, облечён высоким доверием и награждён пятьюстами золотыми фридрихами. Фроляйн Одри получила обещанный серебряный перстень, а также новый просторный каменный дом с торговой лавкой на окраине славного города Мюльхаузена и занялась продажей цветов и овощей, которые сама выращивала.
* * *
Курт носил в кармане письмо Ирмы, предназначенное ныне покойному отцу Конраду, не решаясь показать его фрайграфу. Наконец он набрался храбрости:
– Господин фрайграф, мне передали письмо, прочтите. – Курт протянул небольшой свиток и замялся.
Эрик понял по поведению Курта, что письмо непростое. Он развернул пергамент, прочёл и, подавляя чувство бешенства, взглянул на Курта:
– Изволь мне всё объяснить! Я вижу, писал Хаген, его каракули ни с чем не спутать!
– Мой господин, всё началось ещё до приезда монахов и до пленения вервольфа-Дитриха. Шпильман Клаус случайно узнал, что сиятельная графиня посещает некую комнату в восточном крыле, где тайно встречается с Хагеном для плотских утех.
– И ты хранил молчание!!! – Эрик был вне себя, он схватился за кинжал и кинулся к Курту, потом сник и упал ему головой на плечо.
Майордом, понимая, что господин в отчаянии, сказал:
– Вы вправе убить меня, сиятельный господин, но от этого ничего уже не изменится.
Эрик обмяк, Курт усадил его в кресло и налил в кубок гольденвассер[57] из стоявшего на столе графина. Эрик залпом опустошил его…
– Ещё! – приказал он. – Рассказывай всё, что знаешь!
– С вашего позволения, господин фрайграф, я почти всё рассказал, за исключением того, что Клаус, рискуя собой, перехватил послание, дабы оно не попало в руки доминиканцев.
– Клаус не такой простак, как кажется, – заметил Эрик.
– Вот, господин, ключ от той комнаты в восточном крыле. Клаус сделал слепок с ключа графини и заказал у кузнеца такой же. Сейчас она там, вместе с Хагеном…
Эрик встал.
– Курт, как ты думаешь, что остаётся человеку, которого предают жена и человек, которому он доверял?
– Полагаю, мой господин, удовольствие от разоблачения их тайны.
– Ты прав, Курт! Идём!
Курт и Эрик проследовали в восточное крыло.
– Открывай! – приказал Эрик, стоя около двери, скрывавшей тайное любовное гнёздышко, и обнажил кинжал.
Курт повиновался, понимая, чем всё может закончиться, повернул ключ в замочной скважине. Эрик толкнул дверь и влетел в комнату, как разъярённый волк, готовый загрызть каждого, кто попадётся на его пути.
Ирма и Хаген, пребывали в сладкой истоме на ложе, прикрывшись оленьей шкурой. Они даже не поняли, что случилось… Эрик схватил Хагена и вонзил ему в грудь кинжал по самую рукоятку. Ирма, опомнившись, вскрикнула. Соскользнув с ложа, она потянулась за платьем, лежавшем на полу. Но Эрик опередил изменницу, наступив ей на руку ногой.
Ирма взвивалась от боли. Эрик, молча, наблюдал, как она мучается.
– Пустите руку! Мне больно! – Ирма хватала супруга за ноги.
– Неужели, сиятельная графиня, вам больно? Грязная девка! Шлюха! Я возвысил тебя, женился на тебе! Ничтожество!
Ирма молчала, сидя у ног супруга, понимая, что всё кончено, она больше не графиня фон Брюгенвальд, в лучшем случае она будет отправлена в монастырь.
Эрик, превозмогая гнев и отвращение, поинтересовался:
– И как давно у вас с Хагеном плотская связь?
Ирма всхлипнула. Придётся всё рассказать, иначе – смерть.
– Мой господин, я всё расскажу, только обещайте, что не убьете меня! Умоляю вас, лучше отправьте меня в монастырь! – Ирма обняла ноги Эрика и начала целовать их. Эрик не удержался и плюнул на жену.
– Прекрати буффонаду! Смотреть противно!
Он пихнул жену ногой в бок, словно шелудивую собаку. Ирма запищала от боли. Курт, наблюдавший за семейной сценой, растерялся: что делать?
Он поднял шёлковое платье с пола и швырнул Ирме:
– Прикройтесь, сиятельная графиня.
– Не называй её так, Курт! Какая она графиня? Дешёвая потаскуха! – Эрик схватился за кинжал.
Курт, считая, что смерти Хагена вполне достаточно, остановил своего господина:
– Сиятельный господин, давайте выслушаем Ирму, прежде чем вы примете окончательное решение, что с ней делать.
Эрик кивнул и сел на маленький табурет, вытянув ноги, облачённые в высокие ботфорты из мягкой кожи молодого оленёнка.
70 
