268 
Пока Энграсия разговаривала с Карлосом, братом Алатеи Васкес дель Торрес, Барбара сообщала ей нужные сведения. Карлос случайно оказался в доме родителей, просто зашёл навестить мать, и вместе с ним была его кузина Елена-Мария, с которой Энграсия тоже поговорила. Энграсия передавала им слова Барбары, а ей сообщала то, что они говорили в ответ, и таким образом они плыли в водах семейного горя.
«Пожалуйста, скажи им, что Алатея утонула… скажи им, что тела пока не нашли… это из-за условий в заливе Моркам, где она заблудилась… там зыбучие пески, и начался прилив… и ещё много разных факторов… в залив впадает река, и есть приливные течения, и подводные тоже… мы очень надеемся, что тело прибьёт к берегу, и мы даже представляем, где это может случиться… её похоронит муж… да, она вышла замуж… да, она была очень счастлива… она просто пошла прогуляться… очень, очень жаль… Да, я позабочусь о фотографиях… конечно, это понятно, что вам хочется знать… конечно, просто несчастный случай… только несчастный случай… в этом совершенно нет сомнений, это просто ужасный, трагический несчастный случай…»
Был ли это действительно несчастный случай или нет, значения не имело, думала Барбара. Потому что в конечном итоге смерть есть смерть.
Они с Энграсией расстались перед винным баром, и обе были полны сожалений и грусти от того, что им пришлось сообщить родным о смерти Алатеи. Энграсия даже всплакнула, разговаривая с Карлосом, а потом с Еленой-Марией, и Барбара этим восхитилась: ведь девушка плакала из-за того, что некто погиб за тысячу миль от неё, и это был человек, которого она никогда не видела. Что может породить такое сострадание? Барбара не знала. И что неправильно в ней самой, почему она не может чувствовать ничего подобного? Или подобная отстраненность от событий представляет собой неотъемлемую часть работы, которую она выбрала для себя?
Барбара не желала думать обо всём этом: о грусти Линли, о меланхолии Изабеллы Ардери, о горе аргентинской семьи. И потому этим вечером по дороге домой она старалась думать о чём-нибудь более приятном — например, о предстоящем ужине. Тот должен был состоять из бифштекса и пирога с почками, разогретого в микроволновке, а также из банки красного вина, сыра тофу и чашки разогретого утреннего кофе.
Потом Барбара намеревалась устроиться на кушетке с романом Даниэлы Стил «Золотые мгновения» и провести часок-другой за выяснением того, воссоединится ли наконец Грей Маннингтон со своей любимой Эбони Синклер в типичном для романтических историй стиле: с высоко вздымающейся грудью, мускулистыми бёдрами, глубокими поцелуями и обжигающим наслаждением. Барбара включила электрический камин, потому что день был ужасно холодным, и прогноз погоды каждое утро обещал наступление суровой зимы, да это и так было понятно, потому что оконные стёкла покрывались морозными узорами. Барбара думала, что зима, скорее всего, будет очень холодной и очень долгой. Так что лучше заранее приготовить шерстяное одеяло и махровые хлопковые простыни.
Добравшись до дома, Барбара увидела стоявший на обочине автомобиль Ажара, но свет в квартире соседей не горел. Она рассудила, что те, вероятно, отправились куда-нибудь поужинать, куда-то неподалёку. Наверное, в конце концов у них всё наладилось, подумала она. Наверное, другие дети Ажара и его законная жена сидели сейчас где-нибудь в китайском ресторанчике вместе с самим Ажаром, Хадией и Анджелиной. Возможно, им удастся найти способ как-то примириться друг с другом, и вот уже жена прощает мужа за то, что он ушёл к другой, а муж признает свою вину, а новая подруга доказывает, что достойна быть чем-то вроде матери всем детям, и все счастливы, и возникает новая, немножко странная семья… Барбара решила, что такое вполне может случиться. Хотя, конечно, с равным успехом все английские свиньи могли вдруг обрести крылья.
Но поскольку вокруг было холодно, как в сердце серийного убийцы, Барбара поспешила домой по дорожке мимо эдвардианского здания. Дорожка была освещена весьма скудно, потому что два из пяти садовых фонарей не горели и никому не приходило в голову заменить в них лампы, а перед её бунгало было ещё темнее, а Барбара, уходя из дома утром, и не подумала взять с собой фонарь…
Однако освещения вполне хватило для того, чтобы Барбара заметила: кто-то сидит на единственной ступеньке перед её дверью. Кто-то, согнувшийся так, что лоб прижимался к коленям, человек, прижавший кулаки к вискам… Фигура слегка шевельнулась и подняла голову, когда Барбара подошла ближе. И она увидела, что это Таймулла Ажар.
268 
