очень нудно 
114 
Сегодня я встала так поздно, что была уверена: все уже отправились в поле. Поэтому я вошла в ванную и включила душ. Комната заполняется горячим паром, и я начинаю распевать песни в стиле ду-вуп, поэтому не слышу, когда открывается дверь. Когда я выныриваю из-под душа, чтобы взять полотенце и вытереть с глаз мыло, то вижу, что перед зеркалом стоит Сэм Хансен.
У него все лицо в креме для бритья, а побрить он успел лишь небольшой участок. Я настолько изумлена, что просто стою, открыв рот, в чем мать родила. В ванной нет защелки, поэтому я могу понять, почему он вошел. Но остаться? Начать бриться?
— Прошу прощения, — выдавливаю я. — Я здесь душ принимаю.
Сэм поворачивается в мою сторону.
— Вижу.
— Вам не кажется, что вы должны уйти?
Сэм трижды стучит бритвой по фарфоровой раковине.
— Послушайте, у меня днем важная встреча в Бостоне, а через три четверти часа — собрание в Стоу. У меня нет времени ждать, пока вы закончите трехчасовое сидение в ванной. Мне нужно было зайти в ванную побриться. Я не виноват, что вы выбрали такое чертовски неудобное время, посреди дня, чтобы принять душ.
— Подождите минутку. — Я выключаю воду, хватаю полотенце, заворачиваюсь в него и отдергиваю занавеску. — Вы нарушили мое уединение. Вы всегда врываетесь к людям, когда они принимают ванну, если опаздываете? Или только ко мне?
— Ну, хватит с меня, — произносит он, ведя бритвой по щеке. — Я кричал вам, что вхожу.
— Да? Я не слышала.
— Я постучал и предупредил, что сейчас войду. А вы ответили: «Угу». Я слышал это собственными ушами. Угу.
— Ради бога, я просто напевала себе под нос! Я не приглашала вас войти; просто пела в душе.
Он поворачивается ко мне и многозначительно приподнимает бритву.
— А мне откуда было знать?
Он пристально смотрит на меня. Его рот в кругу белой пены — извращенный вариант Санта-Клауса. Его глаза вспыхивают едва заметно, всего на секунду, которой оказывается достаточно, чтобы осмотреть мое завернутое в полотенце тело с ног до головы.
— Поверить не могу! — восклицаю я, распахивая дверь ванной. Врывается прохладная струя воздуха, и кожа у меня на спине покрывается мурашками. — Я иду к себе в спальню. Будьте любезны, потрудитесь сообщить, когда закончите бриться.
Я ухожу, оставляя на восточном ковре в коридоре мокрые следы.
В спальне я ложусь на кровать, сняв полотенце и подстелив его под себя. Подумав, снова кутаюсь в полотенце. С моей-то удачей… С него станется ворваться в комнату без предупреждения.
В массивные деревянные двери раздается громкий стук.
— Ванна в вашем распоряжении, — слышится приглушенный голос Сэма.
Покачав головой, я возвращаюсь в ванную и на этот раз подпираю дверь корзиной для белья. Она недостаточно тяжелая, чтобы помешать кому-то войти, но я уверена, что услышу, если она упадет. Становлюсь под душ и смываю с волос шампунь. И заканчиваю песню.
Я выключаю воду и собираюсь отдернуть занавеску, когда замечаю, насколько она тонкая. Провожу перед ней рукой — все прекрасно видно. Она практически прозрачная, а это значит, что, скорее всего, он все видел. Все!
Я насухо вытираю уголок зеркала, чтобы проверить, не появились ли новые и не стали ли глубже старые морщинки. Я изучаю свое лицо чуть дольше обычного, пристально смотрю себе в глаза. Интересно, а что именно видел Сэм? И как ему, понравилось?
— Подождите! — кричу я из окна ванной. — Не уезжайте без меня!
Джоли, стоящий на улице с Хадли и Ребеккой, машет рукой — он услышал. Я пробегаю мимо зеркала, заправляю прядь волос за ухо и мчусь к лестнице.
Я как раз сбегаю вниз, когда Сэм поднимается наверх. Он что-то ворчит. У меня тоже нет желания с ним разговаривать. Я чувствую, как заливаюсь краской стыда.
— Чем мы займемся? — спрашиваю я, появляясь в залитом солнцем кирпичном внутреннем дворе, из которого открывается вид на сад.
При виде меня Джоли улыбается.
На нем рубашка поло, которую я подарила ему в прошлом году на Рождество, с широкими полосами сливового и оранжевого цвета. Она немного выцвела, чему я несказанно рада — похоже, он ее любит.
— Как спалось?
— Великолепно, — отвечаю я, ничуть не кривя душой.
Это моя вторая ночь в Большом доме, и вот уже вторую ночь я крепко засыпаю, едва коснувшись головой подушки. Отчасти потому, что мы слишком долго ехали под палящими солнечными лучами. Отчасти благодаря постели — двуспальной кровати с балдахином, пуховой периной и стеганым одеялом на гагачьем пуху.
114 
