57

Оливер

Уинди ждет на берегу открытого всем ветрам небольшого пляжа в Глосестере. Он протягивает мне неопреновый гидрокостюм и желтую вязаную шапочку от «Хелли Хансен». Несмотря на то что по природе Уинди болтун, в окружении толпы теле-и радиокорреспондентов он хранит молчание. Он ждет, пока я сяду в надувную лодку «Зодиак» четырех с половиной метров длиной, заводит навесной мотор и только тогда с улыбкой произносит:

— Кто бы мог, черт побери, ожидать, что моим ангелом-хранителем станет сам Оливер Джонс?

Мы с Уинди Макгиллом работали в Вудс-Хоуле еще до того, как изучение китов вошло в моду. Мы были мальчиками на побегушках у известных ученых — предполагалось, что в перерывах между анализом данных и приготовлением кофе для остальных биологов мы пишем собственные докторские диссертации. Совершенно случайно я узнал, что мы в один год окончили Гарвард, оба темой своей диссертации избрали изучение сообществ, подверженных действию приливов, и родились с разницей в один день в одной бостонской больнице. Поэтому совершенно неудивительно, что в своих исследованиях мы стали смотреть в одну и ту же сторону — в сторону горбатых китов. Конечно, мы избрали разные пути. Уинди не стал изучать песни китов, он работал над различными способами распознавания этих млекопитающих. В настоящее время он получил грант на проведение в Провинстаунском центре исследования, цель которого — составление каталога нескольких поколений китов.

Уинди достает из кармана пузырек — лекарство от кашля — и предлагает мне глотнуть. Я качаю головой и откидываюсь на бурлящий нос нашей небольшой лодки. «Зодиак», как по команде, подпрыгивает, но мне все же удается раздеться и натянуть гидрокостюм. Уинди краем глаза наблюдает за мной.

— Немного не сходится на животе, Оливер? — ерничает он, поглаживая себя по ребрам. — Чертова непыльная работенка в Калифорнии!

— Да пошел ты! — добродушно отвечаю я. — Расскажи про этого кита.

— Это самка. Ее зовут Марбл. Белые отметины на шее и хвостовом плавнике. Трехгодовалая. Запуталась в рыболовных сетях, которые оставил какой-то придурок. Она раздраженная и уставшая — не знаю, сколько она еще продержится, — признается он. — Я очень рад, что ты приехал. Если бы я знал, что ты вернулся в Массачусетс, сразу бы позвонил тебе.

— Ерунда! Ты терпеть не можешь, когда у тебя отнимают славу.

Мы с Уинди обсуждаем план действий. Самое главное — узнать, какой именно частью тела кит запутался в сети. Предварительный осмотр, проведенный Уинди, — «вокруг челюсти» — дает слишком общее представление. Установив точное место, будет намного легче перерезать сеть. Однако именно это самое сложное в спасении кита: один взмах плавника или хвоста может стоить вам жизни. В прошлом году у северного побережья Калифорнии погиб наш коллега, когда поднырнул под кита, чтобы разглядеть, где животное запуталось.

Чем дальше мы отдалялись от берегов Массачусетса, тем сильнее я чувствовал знакомое покалывание — пьянящее ожидание неизвестности. Мало кому из людей удалось это — посмотреть в глаза выброшенному на берег киту, которого вновь выпустили в черный океан. Мало кому из людей понятно то облегчение, которое нельзя выразить никакими словами, ту безграничную благодарность нашему виду и роду.

Марбл печально покачивается на боку, вяло взмахивая спинным плавником. Один из студентов кричит Уинди, что неподалеку, ожидая, как решится судьба Марбл, плавают еще три кита. Один нарезает круги совсем близко и робко приближается к Марбл, которая уже перевернулась на живот. Второй, распуская веером хвостовой плавник, исчезает под водой. Грациозно, нежно он касается хвостом спины Марбл, поглаживает ее несколько раз, потом ныряет и исчезает.

  131