17 
— Верно! — Люська смотрела на меня полными восхищения глазами. — Вот я тоже про это думала, только ни за что не смогла бы взять и разложить все по полочкам! И с чего мы начнем?
— Чтобы сэкономить время, лучше действовать по отдельности.
— Верно! Чур, за мной Алла!
— Ладно.
Часы на стене показывали восьмой час вечера — пора было расходиться.
— Я чувствую: скоро «Попутчицы любви» заслужат репутацию самого серьезного брачного учреждения Москвы! — подвела Люська итог ушедшему рабочему дню.
* * *
Утром следующего дня я, не заезжая в офис (да и чтобы мне там было делать?), направилась прямо к дому Владика Воронова. Адрес мне, конечно, дала Мария Николаевна. Расчет у меня был такой: если девица по имени Алла продолжает ночевать у молодого человека, то я наверняка застану ее еще дома. Что-то подсказывало мне, что девицы подобного вида редко дают себе труд вставать с петухами.
Правда, я пока совсем не представляла, что я скажу, когда увижу разлучницу (если увижу), но ведь в этом деле, кроме надежды на интуицию, изначально не было ничего другого.
По счастью, расчет наполовину оправдался. Правда, мне помог случай: у самого подхода к нужному дому я натолкнулась на маленькую седую почтальонку с тележкой для газет и журналов. Женщина стояла посреди дороги и, приложив руку к сердцу, тяжело дышала.
— Вам плохо?
— Ох… Да нет, не плохо, а… Ох, сил моих нету. Сердце заходится, мочи нет. Тяжесть такая…
— Вам вот в этот дом нужно, да?
— В этот… Пять подъездов осталось. Ох, не могу…
— Я помогу вам, — сказала я и, не дожидаясь благодарности, поволокла за собой действительно, очень тяжелую тележку. Почтальонка, продолжая держаться за сердце, следовала за мной на значительном расстоянии.
Я постаралась как можно быстрее разнести газеты по всем подъездам этого высокого, из разряда «элитных» дома. Консьержки впускали меня без звука: тележка с газетами оказалась надежным прикрытием. Пока я занималась разноской, почтальонка-сердечница ждала меня во дворе, присев на краешек детской карусели.
Нужный мне подъезд я, разумеется, оставила напоследок. Вошла, раскидала газеты-журналы по почтовым ящикам, понеслась обратно и вдруг, как бы забыв самое главное, хлопнула себя по лбу и направилась к лифту.
— Куда! — сразу окрикнули меня сзади.
— Да вот, — я показала консьержке сложенный вчетверо лист рекламного буклета, который издали можно было принять за конверт. — Письмо еще одно осталось. Заказное. Написано — «лично в собственные руки».
— Оставь, я передам.
— Ни в коем случае! Пропадет письмо — с меня, знаете, как спросят?!
Консьержка махнула рукой и отвернулась.
Я звонила в дверь нужной мне квартиры, наверное, минут десять. Как-то не хотелось верить, что все усилия были напрасны и по ту сторону двери нет ни одного живого существа. И вот, когда я совсем было отчаялась, дверь открылась.
— Какого черта? — услышала я вместо приветствия.
На пороге стояла и зевала с риском вывихнуть челюсть, закутанная в простыню молодая женщина. Было понятно, что мой звонок стащил ее с кровати и что на этой кровати она спала совсем голой: верхний край простыни еле-еле прикрывал обнаженную грудь, а нижний не доставал до босых ступней.
— Вы Алла? — спросила я, заранее зная, что ответ будет отрицательным. Аллу я знала только по описанию, но все равно было понятно, что стоящая передо мной девушка под это описание ну никак не подходила. Во-первых, она была совсем не высока ростом, во-вторых, у нее были не рыжие, а светлые волосы, подстриженные очень коротко, «под мальчика».
— Алла? А вам Аллу надо? Алла на дежурстве.
— Где?
— В больнице, на дежурстве. А вы кто?
— Я из домоуправления, — брякнула я. — Проводим проверку по сигналам граждан. Граждане сигнализировали, что тут некая Алла без прописки живет и регистрации. Если это вы, то потрудитесь объяснить…
— Сказано же вам, что Алла — на дежурстве! — с этими словами она попыталась захлопнуть дверь. Но я ловко вставила в щель ногу в крепком, — слава Богу, я всегда любила добротную обувь! — ботинке.
— Пропусти-ка, девушка, — очень ласково сказала я. — Иначе я сейчас сделаю один только звоночек, и сюда нагрянет несколько дюжих парней из управления по делам миграции. Штраф за незаконное вселение давно не платила? Это несколько тысяч рублей, между прочим!
17 
