75 
– Да… – еле слышно вымолвила Варя.
– Это нормально. Лежать надобно не менее пяти часов, иначе – истечёшь кровью. Прошло всего три, так что – ещё два, не меньше.
– Худо мне, болит всё…
– И это нормально. Первый раз что ли травишь?
Варя кивнула.
Бальник намешал что-то в глиняный горшочек, залил водой и потянул женщине.
– Выпей, полегчает.
Варя ощутила запах трав и совершенно безбоязненно выпила предложенный напиток: по телу тот час разлилось тепло, отчего ей стало легче, потянуло в сон.
* * *
– Вставай, пора.
Бальник теребил Варю за плечо, она же никак не могла очнуться. Он подошёл к бадье с простой водой, наполнил небольшой ковш, и слегка плеснул женщине в лицо: та тут же открыла глаза.
– Вот и славно. Как себя чувствуешь?
Варя села на край кушетки: голова не кружилась, но внизу живота неприятно тянуло.
– Вижу, что лучше. Вот возьми, – бальник протянул Варе чистую холщёвую тряпицу, – а то до острога не доёдёшь, одежду всю выпачкаешь. Теперь дней пять будет кровенить, не меньше.
Женщина послушно взяла тряпицу, использовав её по назначению и начала одеваться. Повязав лабашок верёвкой, она поклонилась хозяину:
– Дай Бог тебе здоровья, – затем взяла пайбу, шест, стоящий у двери и направилась прочь.
– И тебе того же. Да будь осторожней. Вот тебе напоследок трава: заваривай и пей, тогда минуешь сии неприятности, – бальник протянул женщине небольшой мешочек. – Да смотри, чтобы Ламанский не проведал про мой подарок, иначе – не сносить мне головы.
Варя удивилась, но взяла мешочек и положила его в пустую пайбу:
– Почему вы заботитесь обо мне?
Бальник пожал плечами.
– Наверное, оттого, что больно ты хороша…
Глава 6
Сигизмунд ожидал Варю в условленном месте, укутавшись в тёплый тулуп, – к вечеру поднялся холодный ветер, небо затянуло серыми тучами. Наконец из леса появилась Варя, направившись прямо к телеге.
Сваровский тотчас стащил с телеги ещё один специально припасённый тулуп, завернув в него подошедшую возлюбленную.
– Как всё прошло? – поинтересовался он.
– С божьей помощью… – уклончиво ответила женщина.
– Намаялась, – пожалел Сигизмунд свою подругу. – Едем ко мне, время ещё есть, отдохнёшь, накормлю тебя вдоволь.
Варя кивнула, ей хотелось поскорей прилечь, вытянуть ноги, дабы утихомирилась боль внизу живота. Она села в телегу рядом с Сигизмундом, тот стегнул лошадь кнутом: тронулись по направлению к Нерчинску.
В город въехали уже поздно вечером, при свете редких газовых фонарей. Варя почти ничего не разглядела, оттого ей показалось, что Нерчинск похож на большую деревню: и дома деревянные покосившиеся, и дороги не мощёные булыжником, – в распутицу не проедешь.
Наконец Сигизмунд остановил лошадь около высоких ворот.
– Приехали, – он открыл затвор, телега въехала во двор.
Дверь дома отворила пожилая прислужница, она же – няня, кухарка и прачка.
– Батюшка, слава Богу. Уж волновались мы с Полюшкой: куда ты запропал-то?
– Всё в порядке, Матрёна… Вот гостью привёз.
При виде женщины Матрёна поджала губы, – года не прошло со дня смерти жены, а он уж полюбовниц приводит в дом, – но смолчала: не её ума дело.
– Приготовь нам ужин, да побольше – оголодали мы с Варварой Григорьевной.
Матрёна фыркнула, прикрыв рот рукавом широкой льняной рубахи: «Тоже мне – Варвара Григорьевна, небось, из поселян …»
Отужинали Сигизмунд и Варвара на славу. Поляк был щедрым, достал из подпола отличное вино, словом, старался проявить максимальное гостеприимство по отношению к возлюбленной. Варя сама удивилась, насколько ей хотелось есть, после всех пережитых впечатлений, – она же ничего не рассказывала, особенно о том, что пришлось уступить бальнику, – только уплетала за обе щёки Матренину стряпню, да обильно запивала вином. В конце концов, её окончательно сморило, и она заснула прямо за столом.
Сигизмунд подхватил Варвару на руки и перенёс на постель, укрыв тёплым одеялом из утиного пуха, которое в своё время смастерила его покойная жена. Варя мирно посапывала, коса её расплелась и разметалась по подушке. Сигизмунд разделся и прилёг рядом, слегка поправив роскошные волосы подруги.
* * *
Рано утром, когда Матрёна и Полина ещё почивали, Сигизмунд и Варвара покинули Нерчинск, впереди их ждали Алгачи. Весеннее утро было сырым и холодным, закутавшись в тулупы, они дремали в телеге. Неожиданно Сигизмунд увидел перед собой нагруженный обоз, идущий в город. На нём сидели несколько угрюмых мужиков, облачённых в чёрные одежды, чем-то напоминающие монастырские.
75 
