очень нудно 
31 
Она стала с растущим разочарованием вспоминать вчерашний день. Женщина, назвавшая себя Карен, так и не пришла на встречу в приемную доктора Чандлер. А у Джейн накопилось столько вопросов к ней! Как выглядел тот мужчина? Было ли ощущение опасности?
Эта мысль посетила ее среди ночи. Регина обладала острой интуицией. Совершенно очевидно: раз она встретила мужчину, которым увлеклась настолько, что решила изменить заранее намеченный маршрут, значит, он показался ей достойным доверия.
«Достойный доверия»... Как только эти слова пришли на ум, Джейн почему-то сразу вспомнила о Дугласе Лейтоне. Что-то в связи с Дугласом беспокоило и смущало ее. Вызывало вопросы.
Дуглас Лейтон был членом весьма уважаемой семьи, его фамилия сама по себе гарантировала респектабельность и надежность. Дуглас с любовью отзывался о своих кузенах из Филадельфии, чьи родители, ее сверстники, уже отошли в мир иной. Джейн Клаузен знала этих филадельфийских Лейтонов, когда они были еще совсем молоды, но с годами утратила связь с ними. И все же она хорошо их помнила, а Даг, несколько раз говоривший о них в последнее время, перепутал их имена. И теперь она спрашивала себя, насколько он в действительности был близок с ними.
Даг получил блестящее образование. Он был очень умен, в этом сомневаться не приходилось. Хьюберт Марч, готовивший Дага себе в преемники, предложил избрать его в правление фонда.
«Что же меня так тревожит?» — спросила себя Джейн Клаузен, машинально кивнув Вере, которая предложила ей вторую чашку кофе.
Все дело в том, что произошло вчера, решила она. В том, что Дуглас Лейтон был слишком занят с кем-то еще и не смог остаться в приемной доктора Чандлер.
«Я ясно дала ему почувствовать, что недовольна, когда он позвонил вчера вечером», — подумала Джейн Клаузен. Казалось бы, на этом инцидент должен быть исчерпан, но она никак не могла успокоиться. Она задумалась о том, что крылось за этим. Дуглас Лейтон знал, что многое теряет, когда под надуманным предлогом оставил ее одну в приемной доктора Чандлер.
А в том, что это был именно надуманный предлог, сомневаться не приходилось. Она была твердо уверена, что он солгал насчет своего неотложного свидания с клиентом. Но зачем?
Этим утром на правлении они собирались решить судьбу нескольких крупных субсидий. "Очень трудно принимать рекомендации человека, которому перестаешь доверять, — подумала Джейн Клаузен. — Если бы Регина была здесь, мы обсудили бы это с ней. «Одна голова — хорошо, а две лучше, мама. И мы с тобой — живое тому доказательство, верно?» — часто повторяла Регина. Да, мы отлично решали проблемы вместе.
Сьюзен Чандлер. Джейн даже удивилась тому, какое необыкновенное чувство симпатии вызвала у нее молодая женщина-психолог. «Она была и умна, и добра, — думала Джейн, вспоминая участие в глазах Сьюзен. — Она поняла, как я была разочарована, и сразу заметила, что мне больно. Так приятно было выпить с ней чашку чаю! Никогда я не понимала людей, чуть что бросающихся за помощью к психотерапевтам, но она сразу показалась мне не врачом, а добрым другом».
Джейн Клаузен поднялась из-за стола. Пора было отправляться на заседание. Ей хотелось не спеша изучить запросы на субсидии.
«Сегодня же позвоню доктору Чандлер и договорюсь о встрече, — решила она. — Я знаю, Регина была бы рада», — добавила про себя Джейн с невольной улыбкой.
26
«Я должен снова отправиться в море...»
Эти слова повторялись у него в голове с настойчивостью барабанной дроби. Он прямо-таки видел себя на пирсе. Вот он показывает свои документы вежливому помощнику капитана, вот слышит его приветствие — «Добро пожаловать на борт, сэр!» — вот поднимается по сходням, вот ему показывают его каюту.
Он всегда путешествовал только первым классом, в отличной каюте с собственным балконом. Брать апартаменты в пентхаусе было нецелесообразно — это слишком бросалось в глаза, а он к этому не стремился. Он старался произвести впечатление человека с безупречным вкусом, человека состоятельного и в то же время скромного, хорошо воспитанного, утонченного, за плечами которого стоят поколения благородных предков.
Разумеется, добиться такого впечатления для него не составляло труда. Он мягко, но недвусмысленно пресекал на корню любые проявления любопытства со стороны пассажиров, заставляя уважать его уединение, даже восхищаться его сдержанностью. Получив отпор, они быстро переключали свое внимание на другие, более доступные предметы.
31 
