21 
Сэм так опешил, что слова не мог вымолвить.
— Я понимаю, что нужно было предупредить заранее, — извиняющимся тоном сказала Алиса.
— Нет-нет, все нормально. Ответ — да. Я свободен, и у меня даже есть смокинг, в шкафу висит, чистый и выглаженный.
— Сегодня торжественный вечер, награждают некоторых выпускников, двадцать лет назад окончивших Стоункрофт. Вход платный. На самом деле, все это затеяли ради сбора средств на новый корпус, который хотят построить в Стоункрофте. Я не собиралась идти, но хочу повидаться с одной из награждаемых. Ее зовут Джин Шеридан. Она раньше жила в соседнем доме, и я ее очень люблю. У нее серьезная проблема, ей необходимо посоветоваться, так что поначалу я собиралась попросить тебя забежать завтра ко мне и поговорить с ней. Но потом решила, что было бы здорово прийти туда, ведь Джин получает медаль и...
Сэм догадался, что Алиса Соммерс пригласила его, поддавшись внезапному порыву, и судя по всему, она уже готова не просто оправдываться, а даже раскаиваться за то, что позвонила.
— Алиса, я пойду с огромным удовольствием, — решительно сказал он. Он не упомянул, что с половины пятого утра работает по делу Хелен Уэлан, и лишь недавно вернулся домой, намереваясь лечь спать пораньше. Вздремну пару часов, и хватит, подумал он.
— Я собирался завтра зайти, — добавил он. Алиса Соммерс поняла, что он имел в виду.
— Я как чувствовала, что ты придешь. Если сможешь, то в семь у меня. Сначала дам тебе промочить горло, а потом отправимся в отель.
— Значит, в семь. До свидания, Алиса. — Сэм повесил трубку и застенчиво осознал, что невероятно рад приглашению; затем задумался о его причинах. Что же за беда стряслась Джин Шеридан? — подумал он. Впрочем, насколько бы серьезной она ни была, все равно не идет ни в какое сравнение со случившимся сегодня ночью с Хелен Уэлан, выгуливавшей пса.
20
— Вот уж действительно полный бардак, правда, Джин? — спросил Гордон Эймори.
Он сидел справа от нее на втором ярусе помоста, где разместили награждаемых выпускников. Под ними сидели местный конгрессмен, мэр Корнуолла-на-Гудзоне, спонсоры торжественного ужина, ректор Стоункрофта и несколько членов попечительского совета — они самодовольно обозревали полный зал.
— Да уж, — согласилась она.
— Тебе не приходило в голову пригласить на это грандиозное мероприятие отца с матерью?
Не будь ироничных ноток в голосе Гордона, она бы обиделась, но он так шутил, поэтому она отплатила той же монетой:
— Нет. А тебе не приходило в голову пригласить своих?
— Нет, конечно. Кстати, ты, наверное, заметила, что ни один из наших выдающихся сотоварищей не привел сияющего от счастья родителя, дабы тот разделил с ним этот триумфальный миг.
— Насколько мне известно, родители большинства наших здесь уже не живут. Мои уехали тем же летом, когда я окончила Стоункрофт. Уехали и развелись, если хочешь знать, — добавила Джин.
— Как и мои. Когда я думаю о нас, — как считают, гордости нашего выпуска, — то прихожу к мысли, что из шестерых, сидящих в этом ряду, пожалуй, только Лауре в детстве здесь прекрасно жилось. Думаю, тебе тут было довольно безрадостно, как и мне, Робби, Марку с Картером. Робби из семьи интеллектуалов, но учиться не хотел, и в Стоункрофте его постоянно третировали за неуспеваемость. Юмор был его кольчугой, его отдушиной. Родители Марка не скрывали, что гибели его брата предпочли бы его смерть. В отместку он стал подростковым психиатром. Интересно, не пытается ли он таким образом лечить собственного внутреннего подростка?
«Врачу, исцелися сам», подумала Джин, отметив, что Гордон, пожалуй, прав.
— У Гови, или Картера, как он требует себя называть, был отец, избивавший его и мать, — продолжал Гордон. — Гови старался как можно меньше находиться дома. Помнишь, как его постоянно заставали за подглядыванием в чужие окна? Может, он делал это, чтобы хоть мельком увидеть нормальную семью? Как ты считаешь, не потому ли его пьесы такие мрачные? Джин предпочла уклониться от ответа.
— Остались лишь ты да я, — спокойно сказала она.
— Моя мать была никудышной хозяйкой. Может, ты помнишь, после того, как сгорел наш дом, по городу ходила шутка, что это была единственная возможность навести в нем порядок. Сейчас у меня три дома и, признаюсь, я буквально одержим соблюдением чистоты в каждом из них, из-за чего, в общем, и развалился мой брак. Впрочем, он изначально был ошибкой.
21 
