26 
– И на какое же?
– По-моему, ей это было не важно – лишь бы я на ее не остался.
– Совершеннейшее безобразие.
– Уверен, с ее точки зрения, такое предложение было полностью оправданным. Другое дело, что в выражениях она не стеснялась. Она вообще женщина не из приятных.
– Судя по вашему рассказу, женщина она просто ужасная.
– Спорить не стану.
– Я бы с большим удовольствием сломала ей ногу.
– Ну, это, пожалуй, лишнее, у нее и так паралич нижних конечностей.
– А, – сказала Альма. – В таком случае я, пожалуй, ограничилась бы рукой.
Я улыбнулся.
– Но все же тема у вас была – когда-то.
Я кивнул:
– Свобода воли.
Она восторженно вскрикнула, захлопала в ладоши:
– Мистер Гейст. Мне придется попросить вас подождать немного.
Альма выскользнула из комнаты в темный, уходивший в глубь дома коридор и скоро возвратилась с тонкой, переплетенной в кожу книжкой.
– Результат моих скромных усилий, – сказала она, протянув книжку мне.
Я не без затруднений, но перевел с немецкого название, стоявшее на титульном листе: «Прагматическое обоснование понятия онтологической свободы воли». Под именем Альмы имелась приписка о том, что данный документ частично удовлетворяет требованиям, предъявляемым к докторской диссертации отделением философии Фрайбургского университета; 23 марта 1955.
– Увы, к защите ее так и не допустили. Но, если не считать нескольких библиографических заметок, она полностью завершена.
Даже если бы мне хватило знания языка, чтобы начать читать диссертацию, не сходя с места, я этого делать не стал бы, сочтя нарушением правил приличий. И потому всего лишь бегло просмотрел введение.
– Выглядит все очень интересно.
– Ну вот еще! Вы просто льстите старушке.
– Я был бы рад как-нибудь прочитать ее.
– Ну, возможно, настанет день, когда ваше желание исполнится.
Она улыбнулась, протянула руку. Я вернул книжку, и Альма положила ее на софу рядом с собой.
– Могу я спросить, почему ее не допустили к защите?
– Спросить вы можете. Однако я могу и не ответить.
– Мои извинения.
– В них нет необходимости, мистер Гейст. Пока что достаточно будет сказать, что вы – не первый аспирант, у которого возникли трудности с научным руководителем. Ну что же. Давайте поговорим о свободе воли.
На следующий день никто на мой стук в дверь дома не отозвался. Я попытался заглянуть в окна фронтона, однако шторы на них остались опущенными. Я забеспокоился. Не обидел ли я ее моим назойливым любопытством? О природе своего «состояния» она мне так ничего и не сказала, и мое воображение остановилось на худшем из возможных сценариев: у нее случился инфаркт, она лежит на полу гостиной, руки раскинуты, ноги скребут по голым доскам пола. От этой картины у меня и у самого защемило сердце. Я начал колотить в дверь, выкрикивать ее имя, а когда и это не дало результатов, торопливо пошел по огибавшей дом подъездной дорожке. Сквозь маленькое оконце в боковой двери мне удалось различить темный интерьер прихожей для слуг. Все остальные окна, какие мне попадались, были занавешены. Я постучал еще, потом прошел к гаражу, а от него на задний двор. Снег сгладил все острые грани, облек плотью голый скелет айвы. Я поднялся на заднюю веранду, где стояла пара плетеных кресел, постучал еще в одну дверь.
Ничего.
Не позвонить ли по 911? Но тут я вспомнил, что телефона у меня больше нет. Я вернулся на улицу, прошел квартал, нажимая на кнопки дверных звонков. Дома оказались пустыми. Ну конечно, среда, три часа дня, люди работают. Стоя на тротуаре, переминаясь, чтобы согреться, с ноги на ногу, я урезонивал себя. Дом широк, глубок и высок, если она лежит наверху, дремлет, накрывшись одеялом, то могла меня и не услышать. Бегать вокруг него, беспокоя соседей, – вызывать «скорую» – выламывать парадную дверь – и только ради того, чтобы увидеть Альму сходящей в ночной рубашке по лестнице… Конечно, это перебор. Да и кто я такой, кстати сказать? Мы с ней и знакомы-то всего два дня.
Я прошел милю до Научного центра с его телефонами-автоматами, набрал ее номер. Голос, ответивший мне, был таким слабым, что я подумал – не ошибся ли я номером?
– Извините меня, – сказала она. – Мне сегодня не по себе.
– Врач вам не нужен?
– Нет-нет, что вы. Все хорошо.
Судя по ее голосу, это было далеко не так. Но – опять-таки – я почти не знал Альму, и давить на нее мне не хотелось. И я спросил, могу ли я что-нибудь для нее сделать.
26 
