61 
У выдачи багажа меня ожидал отец Фред.
– Добро пожаловать домой, – сказал он.
За годы, что мы не виделись, он успел превратиться в человека преклонных лет. Лицо покрылось морщинами, брови приобрели цвет испанского бородатого мха, а когда мы обнялись, я ощутил под пальто жесткий стариковский костяк.
– А я-то собрался такси брать.
– Твоя матушка сказала, что ты приезжаешь. Потому я и здесь.
Я успел позабыть, какой он сумасшедший водитель. Вылетев на федеральное шоссе, он разогнал машину до девяноста миль, и следующие три четверти часа, которые заняла у нас дорога до дома, мы отдали разговору. Я расспрашивал отца Фреда о церкви, о его близких. Когда речь зашла о поминальной службе, он говорил о ней с обычным тактом, однако я мигом понял, что мать вымотала из него всю душу.
– На самом деле эта служба – подарок небес, потому что она вернула нам тебя. Я уж начал бояться, что так и не увижусь с тобой до моего отъезда.
– Значит, – сказал я, – Калифорния.
Он кивнул.
– А что там, в Калифорнии?
– На следующий год, в это примерно время, прекрасной католической школе под Санта-Барбарой понадобится директор. Я и преподавать в ней буду немного. Прямо на территории школы растет оливковая роща. Я съездил туда, чтобы осмотреться, и рад сообщить тебе, что тамошний климат напомнил мне о Риме.
– Звучит прекрасно.
– Джозеф, лгать убедительно ты не умел никогда, – растягивая слова, пророкотал он.
Вся враждебность к нему, которой я проникся, услышав от моей матери новость, давно сошла на нет, и уж определенно последние следы ее исчезли, когда я увидел его сквозь вращающуюся стеклянную дверь аэропорта. Да и вообще моя потребность привязать отца Фреда к конкретному месту была эгоистичной, не говорю уж бессмысленной, и сейчас мне сильнее всего хотелось почувствовать радость за него. И я, постаравшись набраться энтузиазма, сказал:
– Без вас тут все будет не так.
– Ну, не знаю. Если я что и понял за многие годы, так только что ни один священник не может преувеличить собственную незначительность.
– А как же приход Матери Божией?
– Он останется в ведении отца Мартина. Ты, полагаю, с ним уже встречался?
Второй священник прихода отличался веснушчатостью и некоторой притупленностью критического мышления.
– Да, раз или два.
– Как ты наверняка знаешь, его здесь очень любят. За последние пять лет дела почти каждого прихода шли в наших краях все хуже и хуже. Мы – одно из немногих исключений, и это только его заслуга. Он учился на компьютерщика. Создал для нас веб-сайт, представляешь? Так что у меня теперь имеется адрес электронной почты.
– Не знал. А то бы написал.
– Ну, телефон-то у меня был всегда.
– Mea culpa [19].
– Так или иначе, я совершенно спокойно оставляю приход в его руках. Тем более что, по существу, он и так уже в них пребывает. Церковь сильнее всего нуждается сейчас в притоке свежих сил, в людях, которые смогут восстановить утраченное – до некоторой степени – доверие к ней. Я провел здесь немало хороших лет, однако теперь положение изменилось. Все это часть Его замысла. Я знаю, в существование высшего замысла ты не веришь, однако когда-нибудь все же узришь его.
– Вы полагаете?
– Полагаю. И не сомневаюсь: Бог с одобрением отнесся к тому, что ты много думал о Нем. – Он улыбнулся, включил сигнал поворота. – Даже если пришел в итоге к неверным выводам.
Когда мы съехали с федерального шоссе, зарядил мелкий дождик. Там, где когда-то слетела с дороги машина брата, отец Фред затормозил, выключил двигатель. Влажные тени расчертили салон его автомобиля.
– Я иногда приезжаю сюда – подумать, – сказал он.
– Не самое живописное место.
– Нет. Но помогает мне сохранять воспоминания.
Я промолчал.
– Я буду скучать по нашим краям, – сказал отец Фред.
– А я вот по ним никогда не скучал, – отозвался я.
– Еще заскучаешь. – Он включил двигатель. – Придет такое время.
Поминальная служба состоялась в тот же день – после полудня, в главном помещении храма. При входе на подобии мольберта стояла уже упоминавшаяся фотография Криса. Сделанная в первый год учебы брата в средней школе, она показывала его во всей юной красе. Имелась и книга, в которой расписывались те, кто пришел на службу.
Я сел в одном из первых рядов, чтобы избежать необходимости разговаривать с входившими в церковь людьми. А таких оказалось больше, чем я ожидал, сорокалетних без малого мужчин с сопровождавшими их женами и детьми, – тех, с кем вместе рос мой брат. Первым выступил отец Фред, с большой теплотой рассказавший о том, как Крис прислуживал ему в храме. Затем настал черед школьных друзей, они рассказывали истории о подростке, каким его помнили, о том, до чего им всем было весело, – истории, задуманные как смешные, но оказавшиеся по большей части погребальным плачем по отрочеству. Как и говорила мне мать, все они изменились, и лишь немногие к лучшему. Томми Шелл действительно облысел, как его отец; Кевин Коннар тоже, но этот обзавелся еще и брюхом, имевшим размер и форму кучи компоста. Кто-то рядом со мной шепотом упомянул, что он перенес операцию по обходному желудочному анастомозу.
61 
