62 
Боб побледнел.
— Вы хотите сказать, мистер Петерсон, что вашего сына и Шэрон Мартин похитили, а вы это скрывали? Когда губернатор узнает об этом, она отсрочит казнь. У нее не будет выбора.
— Не рассчитывайте на это, — предупредил Хью.
— Мистер Петерсон, я сочувствую вам, но вы не имели права не сообщить мне об этом вчера вечером, — резко сказал Боб. — Боже мой, неужели нельзя позвонить генеральному прокурору до восьми?
Осталось всего двадцать минут.
— Двадцать минут — очень много, когда вам осталось жить три часа пятьдесят минут, мистер Тейлор.
Ровно в восемь часов Хью дозвонился до генерального прокурора. Он говорил с ним тридцать пять минут, то нажимал, то спорил, то умолял.
— Да, сэр, я понимаю, что губернатор уже предоставила две отсрочки… я понимаю, что Верховный суд Коннектикута единогласно подтвердил приговор… нет, сэр, у нас нет доказательств… но больше, чем домыслы, кассета… да, сэр, я буду признателен, если вы позвоните губернатору… могу я передать трубку мистеру Петерсону… хорошо, я подожду. — Хью прикрыл трубку рукой:
— Он сейчас позвонит ей, но мне кажется, что он не собирается рекомендовать отсрочку.
Три минуты тянулись очень долго. Стив и Боб не смотрели друг на друга. Наконец Хью сказал:
— Да, я слушаю… но…
Он еще протестовал, но Стив уже услышал короткие гудки. Хью бросил трубку.
— Казнь состоится.
37
Боль. Так тяжело думать, когда боль пронзает все тело. Если бы только можно было расстегнуть ботинок… Лодыжка превратилась в горящую массу, в которую впивался ботинок и врезалась бечевка.
Надо было рискнуть и закричать, когда они проходили терминал. Стоило рискнуть. Сколько времени? Время перестало существовать. Вечер понедельника. Вторник. Может, уже среда?
Как же им отсюда выбраться?
Нил. Совсем рядом слышалось его хриплое дыхание. Он дышал медленно, старался ее слушаться. Шэрон с трудом подавила стон.
И почувствовала, как Нил прильнул ближе, стараясь утешить ее. Он будет так похож на Стива, когда вырастет. Если он вырастет…
Стив. Как бы сложилась ее жизнь со Стивом и Нилом? Со Стивом, испытавшим столько боли…
А для нее все складывалось так просто. Ее отец говорил: «Шэрон родилась в Риме… Пэт — в Египте… Тина — в Гонконге…» А мать добавляла: «У нас друзья по всему миру…» Даже если родители узнают, что она умерла, они не будут одиноки. Когда Стив потеряет Нила, у него никого не останется…
Стив спрашивал: «Почему ты до сих пор не замужем?» Она не хотела ответственности за кого-то еще.
Нил… так боялся, что Люфтсы заберут его с собой. Так боялся, что она отнимет у него Стива.
Она обязана вытащить его отсюда.
Шэрон снова попробовала потереть запястья о блочную стену. Но веревки были слишком туго завязаны и впивались в кожу. Стены они не касались.
Нужно подумать. Единственная надежда — освободить Нила. Выпустить его из этой комнаты. Если он откроет дверь изнутри, взорвется ли бомба?
Ручка на двери туалета. Если Фокс вернется и еще раз позволит ей сходить в туалет, может, удастся вырвать ручку, отломать ее…
Что он сделает с ними, когда получит деньги?! Сознание затуманилось. Время… сколько времен время идет… день сейчас или ночь… отдаленный шум поездов… приди за нами, Стив… я обвиняю вас, мисс Мартин… это и важно, мисс Мартин… никто не слеп так, как не желающий видеть… я люблю тебя, Шэрон я ужасно скучал по тебе… большие ласковые руки на ее лице…
Большие ласковые руки на ее лице. Шэрон открыла глаза. Над ней склонился Фокс. С ужасающей мягкостью его руки скользили по ее лицу и шеи. Он снял с нее повязку и поцеловал. Обжигающие губы, мокрый рот. Она попыталась отвернуться. Не получилось.
— Все кончено, Шэрон, — прошептал он. — Деньги и у меня. Я должен идти.
Шэрон вгляделась в его лицо. Черты проступали как в тумане — блестящие глаза, пульсирующая жилка и тонкие губы…
— Что вы собираетесь сделать с нами? — Говорить, было тяжело.
— Я оставлю вас здесь. И скажу Петерсону, где вас забрать.
Он лгал. Как прежде, он завлекал ее в ловушку, играл с ней. Нет, это она попыталась обмануть его, и тогда он ее оттолкнул.
— Вы убьете нас.
— Правильно, Шэрон.
— Вы убили мать Нила…
— Правильно, Шэрон. А, совсем забыл. — Он наклонился и что-то развернул. — Я прикреплю это к остальным. — Он помахал чем-то у нее над головой. На нее смотрели глаза Нила, глаза на распростертом теле, с затянутым на шее шарфом… Горло сдавил крик, оттолкнув боль и головокружение. Шэрон поняла, что голова у нее ясная, она может смотреть на фотографию и в блестящие безумные глаза человека, держащего ее.
62 
