Глава 70

В середине марта Карен Грант ехала в Клинтон, как она надеялась в последний раз. В течение нескольких недель после смерти Элана она каждую субботу проводила в доме, разбирая нажитое за шесть лет их совместной жизни, отбирая ту мебель, которую она хотела бы перевезти в нью-йоркскую квартиру, договариваясь с агентом по продаже подержанной мебели, насчет оставшейся. Она продала машину Элана и передала дом в ведение агента по продаже недвижимости. Сегодня должна состояться поминальная служба по Элану в церкви студенческого городка.

Завтра она уезжает на четыре дня в Сент-Томас. «Как хорошо куда-нибудь уехать», — думала она, мчась по Нью-Джерси Тернпайк. Работа в бюро путешествий имела просто неоценимые преимущества. Ее пригласили на Френчменс Риф, в одно из ее любимых мест.

И Эдвин тоже поедет. Ее сердце учащенно забилось, и она невольно улыбнулась. К осени им уже не надо будет скрывать свои отношения.

Поминальная служба была похожа на похороны. Невозможно было остаться равнодушным к тому, как превозносили Элана. Карен громко разрыдалась. Сидевшая рядом Луиза Ларкин обняла ее.

— Если бы только он послушал меня, — сказала Луизе Карен. — Я предупреждала его, чтобы он остерегался этой девчонки.

После службы в доме Ларкинов был небольшой прием. Карен всегда восхищалась их домом. Ему было более ста лет, и он был великолепно отреставрирован. Он напоминал ей дома в Куперстауне, где жили большинство ее университетских друзей. Она же выросла на стоянке жилых автоприцепов и до сих пор помнила, как кто-то из ее одноклассников насмешливо спросил, не хотят ли ее родители нарисовать на рождественской открытке свой домик на колесах.

Ларкины пригласили не только руководство и преподавателей, но и с десяток студентов. Кто-то из них выражал искренние соболезнования, кто-то подходил к ней со своими воспоминаниями об Элане. Со слезами на глазах Карен сказала собравшимся, что с каждым днем она все сильнее чувствует утрату.

В противоположном конце комнаты Вера Уэст, недавно появившаяся на факультете, сидела с бокалом белого вина. Ей было сорок лет. Ее круглое приятное лицо обрамляли короткие, вьющиеся от природы каштановые волосы, карих глаз Веры было не видно за темными очками. У нее было вполне нормальное зрение, но она опасалась, что глаза могли выдать ее чувства. Она пила вино, стараясь не вспоминать, что всего несколько месяцев назад на одном из факультетских вечеров в противоположном конце комнаты сидел Элан, а не его жена. Вера надеялась, что за время болезни у нее будет достаточно времени справиться со своими эмоциями, о которых никто не должен догадываться. Откинув назад прядь волос, постоянно падавшую ей на лоб, она вспомнила строчку из стихотворения, написанного поэтом девятнадцатого века: «Невысказанное горе — тяжелое бремя».

К ней подсела Луиза Ларкин.

— Как хорошо, что вы вернулись, Вера. Нам не хватало вас. Как вы себя чувствуете? — Ларкин смотрела на нее понимающим взглядом.

— Спасибо, гораздо лучше.

— Мононуклеоз так изматывает.

— Да, да.

После похорон Элана Вера поспешила уехать на свою летнюю дачу на Кейп Код. И, позвонив декану, она сослалась на мононуклеоз.

— Карен великолепно выглядит для человека, который понес такую утрату, как вы думаете, Вера?

Поднеся бокал к губам, Вера сделала глоток, затем спокойно ответила:

— Карен красивая женщина.

— Я заметила, что вы так похудели, у вас осунулось лицо. Клянусь, если бы я увидела здесь всех впервые и меня спросили, кто вдова, я бы показала на вас. — Сочувственно улыбнувшись, Луиза Ларкин сжала Вере руку.

  63