8 
— Одевайтесь! Оба! Немедленно! — в ярости выкрикивала Робин.
Ярость, доселе невиданная, бурлила и клокотала в ней, требуя хотя бы частичного выхода. Робин напрочь забыла о том, что у нее болит горло, что она с трудом смотрит на солнечный свет.
Джим примирительно поднял руки:
— Дорогая, если бы ты только успокоилась… Дай мне пару минут, и я тебе все объясню, хорошо?
Дрожащими руками его партнерша тем временем пыталась натянуть на себя трусики.
— Да что ты можешь мне объяснить?! — возмущенно переспросила Робин. — Все объяснения я вижу перед собой! Я-то думала, ты меня любишь…
— Лю… — Джим запнулся и почему-то не смог продолжить.
— Сказал, что тебе не нужны сандвичи. Что будешь обедать в кафе! Прекрасный обед! Просто невероятно! Изумительно! Я еду домой, у меня раскалывается голова, я мечтаю о чистой и прохладной постели, об аспирине, а взамен получаю какой-то… вертеп!
— Послушай…
— Заткнись! Твои поступки говорят лучше всяких слов! Сами за себя! Они говорят сами за себя! Я больше никогда тебе не поверю. Ни в чем. Хотя… Вот разве что ответь на один вопрос — кто она? Твоя студентка? Ей хотя бы есть восемнадцать лет?!
Джим с усталым вздохом потер лоб.
— Почти. Ей двадцать пять, ее зовут Каролина, и она — официантка в той кофейне, где я иногда пью кофе. В перерывах между лекциями. Что еще я могу сообщить тебе, Робин?
— Точное время, в течение которого я еще должна буду лицезреть здесь ваши убогие, мерзкие физиономии. Убирайся! Вернее, убирайтесь оба. И сразу, слышишь, сразу собери все свои вещи!
Джим никогда еще не видел, чтобы его постоянная подруга, с которой они были вместе в течение трех лет, его нежная Робин, сентиментальная, озорная, была настроена столь решительным образом.
Но он все-таки сделал последнюю попытку, пустил пробный шар:
— Робин… Может, все-таки не стоит разрушать то хорошее, что было у нас с тобой?
Робин с возмущением вздернула подбородок:
— Ублюдок… Да ты сам сделал это, своими… руками, на нашей с тобой постели. И я не думаю, что такие вещи можно хотя бы забыть, не говоря уже о том, чтобы перечеркнуть или исправить.
4
— Привет! Линда дома?
Робин смотрела на Майкла в ожидании и нетерпении.
Майкл широко улыбнулся, как и всегда при виде лучшей подружки своей сестры. Но в следующую секунду его серые глаза насторожились, он окинул Робин более пристальным взглядом.
— Погоди-ка… У тебя что-то стряслось? Ты ведь плакала, верно?
Робин с отчаянием затрясла головой.
Она пришла сюда поплакаться в жилетку подружке, но никак не вываливать свои беды и огорчения мужчине.
— Я же вижу. — Майкл нахмурился. — Глаза красные, волосы растрепанные…
— На себя посмотри, — быстро предложила Робин, пытаясь переключить его внимание на что-то более безопасное.
Майкл вновь улыбнулся, рукой растрепал и без того взлохмаченные темные волосы:
— Я просто утром ездил на баскетбол. И что-то выложился так, что, приехав, отключился на диване с ноутбуком…
— Надеюсь, что не разбудила тебя, — смущенно произнесла Робин.
— И не надейся.
— Так Линда все-таки дома?
— Нет. Ее нет. Почему ты не позвонила ей на сотовый телефон?
— Если честно, это даже не пришло мне в голову… Я просто думала, что она дома, вот и все.
— А ну-ка, проходи.
Майкл, окончательно потеряв терпение, уже без лишних церемоний втащил Робин за ремень сумочки в прихожую.
— Что ты делаешь? — удивилась Робин.
— Проходи. Я пока поставлю чайник.
— Зачем?
— Буду отпаивать тебя мятным чаем, — объяснил Майкл.
— Но я не хочу мятного чая!
Майкл остановился в растерянности:
— А какой чай ты хочешь?
— Да с чего ты вообще взял, что я хочу чая?! — возмутилась Робин. — Может, я хочу напиться!
— Я буду ничуть не удивлен. Что же тебе в таком случае предложить?
— Не надо ничего, — пробормотала Робин, — я лучше пойду посижу в каком-нибудь баре… Подожду, пока Линда вернется домой…
Майкл от души расхохотался.
— Вы иногда бываете просто потрясающими в своей непоследовательности! — объявил он. — Никуда ты не пойдешь. Я тебя не отпущу. Тебе придется выбрать — черный, зеленый или каркаде?
— Только не каркаде.
— Значит, черный!
— Пожалуй, — согласилась Робин.
— Идем на кухню.
8 
