8 
— Со сломанной ручкой не пойдет, — по-деловому заявляет Дэниел. — Давай поменьше, желательно не из сарая.
Достаю столовый нож с длинным широким лезвием.
— А такой?
— Такой в самый раз. — Дэниел с уверенностью берет нож и так ловко, будто делает это далеко не впервые, аккуратно и быстро отрезает черное дно моего кулинарного творения. Я ставлю на стол большое блюдо, и Дэниел со знанием дела перекладывает на него пирог. — Вот и все! — Он с довольным видом отряхивает с рук мелкие крошки.
Подбочениваюсь и качаю головой.
— Ну и ну! Ты, оказывается, мастер на все руки!
— Так точно, — с мальчишеской важностью отвечает Дэниел, возвращаясь на место. — Имей это в виду. Если что понадобится — прикрутить, склеить или там расколотить, — обращайся.
Сглатываю подкативший к горлу комок горечи, старательно сохраняя внешнее спокойствие и даже улыбаясь. Ричард тоже все умел, во всяком случае мог в два счета уладить любую проблему.
— Непременно обращусь, — полушутливым тоном говорю я. — По какому телефону звонить? Ноль-ноль-ноль?
— По «ноль-ноль-ноль» меня вряд ли застанешь, — с серьезным видом отвечает Дэниел. — Лучше звони по одному из этих.
Он берет джинсы, которые принес с собой и положил на табуретку у входа, и протягивает мне визитку. На ней его имя, какой-то адрес и несколько телефонных номеров.
Киваю.
— Договорились.
Наконец садимся пить чай. Дэниел нахваливает пирог. Мне, хоть я и делаю вид, что не верю ему, ужасно приятно. Даже, как ни странно, хочется, несмотря на то что катастрофически не хватает свободного времени, научиться готовить вкуснее и разнообразнее.
Убираю со стола, мою чашки и застирываю пятна на одежде Дэниела, а он переносит доски в комнату Лауры, берет из ниши, где хранятся инструменты Ричарда, все необходимое и приступает к работе.
На улице морось, поэтому я вешаю джемпер и джинсы на батарею в ванной, потом возвращаюсь на кухню, наливаю в две кружки шоколадного молока и поднимаюсь наверх.
Вообще-то я планировала закупить сегодня продукты в супермаркете и сделать небольшую перестановку в спальне. После трагедии с Ричардом я передвигаю мебель каждые пару месяцев, всякий раз тщетно надеясь, что так будет легче зажить несколько иной жизнью. С одной стороны, я прекрасно понимаю, что все это нелепо: хранить невыстиранные рубашки и без конца переставлять кресла и столики. С другой же — не понимаю ровным счетом ничего.
С закупками можно и потерпеть, решаю про себя. Все равно машина в ремонте, а таскать тяжести… Усмехаюсь, вспоминая слова Дэниела. Верно он говорит: не женское это дело!
Приостанавливаюсь на пороге и стучу в раскрытую дверь.
— Не помешаю?
Дэниел, удерживая рукой стенку шкафа, поворачивает голову.
— Конечно нет. Даже наоборот.
— Шоколадное молоко, — говорю я, приподнимая руку с одной из кружек. — Будешь?
— Холодное? — с улыбкой спрашивает Дэниел.
— Из холодильника.
— Тогда буду. С удовольствием.
Он берет кружку свободной рукой, делает несколько глотков, отставляет молоко в сторону и продолжает работу. Я сажусь на невысокий детский стульчик у окна, и на душе при виде мужчины, который занимается домашним делом, становится теплее.
— Когда возвращается Брэд? — спрашивает он, немного сдвинув брови.
— Скорее всего, сегодня. Или завтра. Его мать живет в Тоттенвилле. Ей восемьдесят один год — дышит на ладан.
— Диванчик можно перенести с ним, — говорит Дэниел. — Он не откажется?
— Брэд? — Смеюсь. — Да он для нас с Лаурой готов горы свернуть. Только мне не очень-то удобно дергать его по каждому пустяку.
— Разве это пустяк? — спрашивает Дэниел. — Где девочке спать, если в комнате нет ни дивана, ни кровати?
Пожимаю плечами.
— Со мной.
По лицу Дэниела скользнула едва уловимая тень. Впрочем, когда я присматриваюсь к нему внимательнее и задумываюсь об этом, решаю, что мне это опять всего лишь примерещилось.
— Ребенок должен спать на своем месте, в собственной комнате, — говорит он.
— У тебя тоже есть дочь или сын? — интересуюсь я.
— У меня? — Дэниел смеясь морщит высокий лоб. — Разве я похож на папашу?
Склоняю голову набок и задумываюсь, могут ли у такого, как он, быть дети.
— Если бы ты сказал, что ты отец, я бы не удивилась.
Дэниел качает головой.
— Нет уж, увольте. — Он кривится. — Роль воспитателя не для меня. Я вообще человек не семейный. Со мной только мучались бы — и жена, и дети.
8 
