Лёгкий, ненавязчивый романчик 
32 
«Сейчас проверю, — сказал Посох. — Да, действительно старые. Им более двух тысяч лет, сохраняются при помощи какого-то хитрого заклинания, я даже не могу с ходу понять какого».
«А нам-то что за дело? — пожал плечами Кенрик. — Лежат себе и лежат, нас не трогают».
«Не скажи, не скажи… Я очень не люблю подобных совпадений — ведь нам нужно идти именно на север, куда они указывают. А вдруг напоремся на что-то не слишком приятное?»
«И это может быть… Ладно, я иду будить Черныша, пора двигаться дальше. Сколько до следующего крупного островка?»
«Около трех миль по прямой. Это длинная узкая гряда, там даже деревья есть, можно разложить костер. Думаю, на ней и переночуем».
Решив не терять времени, Кенрик мысленно позвал Черныша. Тот ответил не сразу, так как спал, поэтому появился только минут через десять. Был он весь в комках засохшей черно-зеленой грязи, едва плелся и явно чувствовал себя не слишком хорошо. Юноша встревожился — он любил Черныша. Внимательно осмотрев беднягу, он понял, что нести его через болото карайн не в состоянии. Значит, придется самому лезть в грязь, без всадника Чернышу будет легче; он еще слишком молод и не полностью вырос, Тень на его месте прошел бы болото легче, так как он в полтора раза больше и намного сильнее сына.
«Братишка, — обратился он к Чернышу, — пойдем рядом».
«Я справлюсь, — возмутился тот. — Я сильный!»
«Ты мне поможешь, если станет совсем уж невмоготу. Дорога очень тяжелая, а на берег нам нельзя. Та гадость, что убила наших, все еще там, поэтому пошли».
Карайн не стал больше возражать, только тяжело вздохнул, сам понимая, что далеко в этой густой жиже всадника не увезет. Кенрик проверил, хорошо ли застегнуты седельные сумки — не хотелось бы, чтобы их содержимое промокло. Однако сразу понял, что сумки придется перекладывать — основные целебные зелья оказались на самом дне, а они большей частью в кожаных кисетах, которые сразу промокнут. Он быстро переложил сумки, разместив зелья на самом верху, и тщательно застегнул их. Что-то, конечно, все равно промокнет, но хотя бы не все — ведь за время, пока они добирались до островка, сумки остались практически сухими внутри.
Закончив подготовку, Кенрик с Чернышом переглянулись, совершенно синхронно вздохнули и решительно полезли в жидкую грязь. Первое время было не так уж тяжело, они погружались только по колено, видимо, скелеты показывали направление на естественный брод. Юноша шел, держась правой рукой за упряжь карайна.
«А ну-ка стой, дорогой! — послышался в голове голос Посоха. — Дорога здесь, конечно, полегче, но ты уверен, что стоит идти туда, куда направляют такого рода указатели? Мне кажется, что там нас ждет ловушка…»
«Темного Прохвоста им всем на головы! — в сердцах выругался Кенрик, сразу поняв, что вредный артефакт, к сожалению, прав. — Как предлагаешь идти?»
«Взять левее — гряда длинная, мимо не пройдем. Да, там значительно глубже, но идти можно. Я просканирую путь и не дам вам забрести в трясину».
Кенрик в задумчивости почесал затылок и объяснил ситуацию Чернышу. Тот от всей души пожелал Посоху наесться навоза и уныло повернул налево, провалившись сразу по брюхо.
Они шли, шли и шли, лавируя между глубокими местами, на которые указывал Посох, скользя и оступаясь, иногда окунаясь с головой, а чаще всего бредя по шею в грязи. Она то и дело попадала то в рот, то в нос, что вызывало яростное шипение и отфыркивание Черныша и злую ругань Кенрика — кроме прочего, эта гадость имела на редкость отвратительный вкус и запах.
«Впереди яма! — предупредил Посох. — Очень длинная, не обойти, придется переплывать».
«И как, интересно, плыть в грязи?» — язвительно поинтересовался Кенрик.
«Там не грязь, а грязная вода на расстоянии шагов в тридцать. Так что переплыть не проблема, оба плавать умеете. Зато после ямы глубина уже по пояс почти до самой гряды».
Услышав, что им предстоит, Черныш высказал Кенрику все, что он думает о его происхождении от болотной траги по одной из линий предков. Юноша и не подозревал, что карайны вообще способны так ругаться, обычно они говорили коротко и по существу, без всяких эмоций. Кроме Тени, конечно, но Тень — это особая статья, его ехидству мог позавидовать даже королевский шут.
Однако делать было нечего, и они поплыли. Нет, Кенрик любил купаться, но не в боевой же амуниции и не в такой, с позволения сказать, воде. Он плыл, отплевываясь и отфыркиваясь, проклиная про себя все на свете, а прежде всего паскудных кукловодов, которые вечно лезут куда их не просят. Слава Троим, что плыть пришлось недолго. Черныш обогнал Кенрика и уже стоял на мелком месте, отряхиваясь, из-за чего брызги летели во все стороны.
32 
