очень нудно 
50 
Дарси представила себе мальчишку — вынужденного свидетеля растущей взаимной ненависти родителей, и сердце ее наполнилось состраданием. Неудивительно, что Сет не верит в счастливый брак!
— Когда мне было семь лет, родители развелись, — продолжал он тем же бесцветным голосом, словно декламировал у доски скучное стихотворение. — Отец хотел оставить меня при себе, и я всей душой желал того же, но ничего не получилось. Мать происходила из богатой и влиятельной семьи, и суд решил дело в ее пользу. Я знал, что не нужен ей, что она держится за меня только в пику отцу, но когда заговорил об этом, она ответила: что подумают люди, если она уступит бывшему мужу? Это опозорит ее в глазах соседей.
Сет тряхнул головой, словно пытаясь привести в порядок воспоминания. Помолчал.
— Процесс тянулся три месяца. Отец боролся за свои права, мать отстаивала свои интересы, а меня, разумеется, никто не спрашивал. Семья матери наняла лучшего адвоката, какого только можно было купить за деньги. Папе не так повезло. — Он потер висок и невесело усмехнулся: — Ну, что скажешь? Ты росла в семье, где все любили и уважали друг друга, куда уж тебе понять, что такое одиночество! Когда отец уехал, мне показалось, что я один в целом свете. Мне пришлось жить в доме, в который стыдно было вечером пригласить друзей из опасения, что они заметят, как бессвязна речь моей матери и как бессмысленны ее глаза. Это холодный дом, лишенный даже крупицы человеческого тепла.
У Дарси разрывалось сердце. И в самом деле, как она ни старалась, невозможно было представить себе жизнь бок о бок с чужим равнодушным человеком. На миг ей показалось, что у окна стоит, сунув в карманы кулаки, одинокий маленький мальчик, и она чуть было не бросилась к Сету. Но удержалась. Он был как натянутая струна, и весь его вид говорил, что для нежностей не время. Она постаралась вложить все свои чувства во взгляд, но Сет не смотрел на нее. Отвернувшись от окна, он поднял воздушный шарик, прочел надпись. Глаз его не было видно, но в голосе звучала давняя неизжитая горечь.
— По приговору суда отец имел право видеться со мной только раз в неделю. Мать ухитрилась превратить в ад и эта редкие встречи. Она набрасывалась на отца с упреками буквально у двери, дальше шла ссора, и казалось, что ничего не изменилось, что развода вообще не было. В конце концов она так пристрастилась к «Кровавой Мэри», что едва добиралась домой на своей машине. Отец думал, что рано или поздно дело кончится аварией, но когда заводил об этом разговор, все сводилось к препирательствам по поводу алиментов. Денег ей всегда не хватало якобы потому, что все уходило на меня. Когда мне исполнилось одиннадцать, отца сделали вице-президентом банка, и он перебрался на Эри. Наши встречи стали еще более редкими, только летом я проводил у него пару месяцев. Я спал и видел, как бы перебраться к отцу насовсем, но повторный иск требовал больших затрат, так что адвокат отца отсоветовал ему обращаться в суд для пересмотра дела.
Сет так резко и зло ткнул пальцем в шарик, что Дарси невольно прикрыла глаза в ожидании громкого хлопка. Ей хотелось сказать что-нибудь в утешение, но она не решилась сделать это, пока Сет не закончит рассказ. Он подбросил шарик, изо всей силы ударил кулаком и следил за его движением, пока он не опустился в противоположном углу комнаты. — Я был уже подростком, когда мать начала встречаться с кандидатом в мэры. Я его терпеть не мог, а он не выносил меня. Однажды я высказал ему в лицо все, что о нем думаю, и получил такой удар по физиономии, что два дня ходил с распухшим носом. Это решило дело — я понял, что в этом доме для меня все кончено. К тому времени я стал плохо учиться, отчасти еще и потому, что водился с ребятами из неблагополучных семей. Я понимал, что оказался в этой среде только по стечению обстоятельств, но проводить вечера с такими друзьями было все же лучше, чем дома.
Воображение Дарси рисовало картины одна другой мрачнее: стычки с шайками шпаны, неприятности с полицией, тоскливые возвращения домой.
— И что потом? — спросила она не без трепета.
— Однажды вечером у нас с матерью произошел крупный разговор. Я заявил, что погублю ее репутацию, буду кричать на каждом углу, что она алкоголичка, а если потребуется, дам об этом платное объявление в газете. Не знаю, поверила ли она, но рисковать не стала, главным образом потому, что готовилась к роли супруги мэра. Безупречная репутация была нужна ей как воздух, и она предпочла отпустить меня к отцу. — Сет перевел тяжелый взгляд на подаренную книгу и усмехнулся: — А ты говоришь о триумфе любви! Избавь меня от этого, ради Бога. Только тот, кто путает сказку с действительностью, верит в прекрасное «навеки».
50 
