5 
— Бейкер? Ну, это было довольно странно, согласен с вами. Но он умирал от сердечной недостаточности, и его мозг не был затронут болезнью. Насколько я мог судить, он до конца сохранял ясную память. У вас есть причина сомневаться? — Доктор был доволен собой и предпочитал видеть в своих пациентах только хорошее.
— Нет. Но меня нечасто приглашают в дом, где живут прихожане мистера Симса. И наоборот. Тем более викарий уже был там, когда я пришел. Это было так необычно, что заставило меня над этим задуматься. Герберт Бейкер, на мой взгляд, был вполне адекватен, хотя, конечно, очень слаб физически, что понятно. Но кто знает, что движет людьми в последний момент жизни?
— Кстати, насчет поведения одной из ваших прихожанок, — вспомнил вдруг доктор. — Вы заговорили о людских странностях, и я подумал про нее, потому что как раз хотел поговорить с вами об этом. Дело в том, что эта женщина отказывается принимать пилюли, убейте меня, если я понимаю почему!
Священник улыбнулся.
— С ней действительно нелегко. Я могу предположить, что, как только наступает временное облегчение, она бросает их принимать. Потом снова начинает себя плохо чувствовать и поспешно глотает две сразу. У нее доброе сердце, но иногда отсутствует здравый смысл. Я бы посоветовал на вашем месте поговорить с ее мужем. Она прислушивается к его советам, он для нее как светило, вокруг которого она вращается.
Мужа, торговца скобяными товарами, считали самым мрачным человеком в Остерли.
Стивенсон рассмеялся:
— Она видит его глазами любящей женщины. Но надо что-то делать. Она серьезно больна и должна принимать эти пилюли. — Он посмотрел на вино, золотившееся в его стакане. — У меня был один пациент, он говорил, шерри — солнечный свет Испании, заключенный в бутылку. Никогда не был в Испании. Мне трудно выкроить даже пару свободных часов. Но согласитесь, в вине видна игра солнца. — Он допил шерри и спросил: — Как там поживает ваша тройня?
Отец Джеймс просиял. Тройня родилась у его младшей сестры, они жили в другом городке.
— Сара справляется с помощью двух нянь, которых я нашел для нее, да и все члены семьи помогают. Я сам тоже как-то дежурил ночью, когда пришла моя очередь. Кажется, эти дети станут настоящим кошмаром годам к восьми. Их отец в двенадцать был чудовищем.
Стивенсон заметил:
— Разве мы не все таковы? Ответственность придет позже. И скорее, чем мы думаем.
Лицо священника смягчилось.
— Вы правы. Что ж, пойду. Вам нужен отдых, вид у вас такой, как будто вы в нем очень нуждаетесь.
Проводив до двери и глядя вслед отцу Джеймсу, Стивенсон подумал, что ему самому пригодился бы такой же совет.
Прошло две недели после похорон, и доктор давно уже выбросил из головы странное поведение Герберта Бейкера. В тот вечер доктор сопровождал жену в гости к друзьям. Это был обычный очередной совместный ужин, они часто собирались, у всех по очереди, и сами приглашали. Доктор всегда старался поддерживать необходимый энтузиазм в общении, насколько было возможно. В круг друзей входили восемь пар, он знал их давно. Им всем было привычно и уютно друг с другом, у них было много общего, хотя большинство можно было отнести к его пациентам. Жена доктора вместе с другими женами заседала во всяких женских комитетах. Они устраивали церковные базары, выставки цветов, организовывали сбор продуктов для бедных, весенние праздники, занимались благотворительностью, навещали больных, приветствовали вновь прибывших в Остерли и представляли собой особую группу избранных.
С чего начался разговор и кто его начал, доктор уже вряд ли мог вспомнить. Кто-то за столом задал вопрос, кто-то ответил, его жена подхватила тему, и вдруг он сам уже рассказывал о пациенте, который перед смертью решил в следующей жизни заручиться поддержкой и викария, и священника-католика.
— Это старик Бейкер? — спросил кто-то. — Моя жена видела, как отец Джеймс выходил из его дома в ту ночь, когда лило как из ведра. Он прощался с Мартином. Я сказал, наверное, она ошиблась — Бейкер шестнадцать лет был звонарем у Святой Троицы и верным ее прихожанином.
Ричард Куллен заметил:
— Но он проявил предусмотрительность, на всякий случай. Кто там сказал, что Париж стоит мессы?
Они заспорили, был ли это Генрих Четвертый или кто-то другой, и Герберт Бейкер снова был забыт.
Поздним вечером второго октября отец Джеймс вернулся в старинный готический особняк, предназначенный для настоятеля церкви Святой Анны. Он вошел через незапертую дверь в кухню, где, к его удовольствию, на столике у окна была оставлена гореть лампа, и одобрительно втянул носом запах жареного бекона. Заглянув в духовку, он увидел жаркое, приготовленное ему на ужин, и приоткрыл крышку — мясо успело немного подсохнуть, но выглядело аппетитно. Экономка, помощница по хозяйству, миссис Уайнер, всегда помнила, что человек нуждается не только в духовной пище. Рот священника наполнился слюной. Это было его любимое блюдо — бекон с луком.
5 
