очень нудно 
57 
Война.
Но если эта женщина права, война опять приводит его к Марку Уилтону, который знал Харриса во Франции.
Или к Кэтрин Тэррант…
Он проводил Хелену к тележке и посмотрел, как пони Холдейнов рысцой побежал по главной улице, а потом пошел на станцию, чтобы поговорить с сержантом Дейвисом. Он отправлял его в Уорвик проверить, по возможности, кто прибывал туда на поезде незадолго до убийства и проследовал в Аппер-Стритем.
Сержант Дейвис размышлял о том, что ему доложить. Он знал всех местных. Никто из чужаков не приезжал в Аппер-Стритем или даже в Лоуэр-Стритем — ни до, ни во время, ни после убийства. За исключением мертвого водителя грузовика. Если бы кто-то появился, новость об этом достигла бы его ушей через несколько часов. Чужаки выделялись, никто их не любил, и о них всегда судачили. Но поехать в Уорвик, провести там время, побыть подальше от когтей инспектора имело смысл.
Ратлидж заканчивал ужинать, когда увидел Марка Уилтона в холле гостиницы. Капитан тоже увидел его и, пройдя через зал, подошел к столу:
— Я хочу поговорить с вами о дознании. И о том, чтобы забрать тело.
— Я собирался к доктору Уоррену. Но это может подождать. Могу я заказать вам что-нибудь выпить?
— Благодарю.
Они отправились в бар, который был полупустым, и заняли столик в углу.
Ратлидж заказал два виски.
— Дознание будет в десять часов, — сказал он. — Не думаю, что оно продлится больше получаса. После этого вы сможете поговорить с гробовщиками.
— Вы видели тело? — спросил Уилтон.
— Спустя три дня после смерти. Я не рассчитывал, что осмотр много даст. Я не видел его на месте убийства, что могло быть важным.
— Я был там, перед тем как его забрали. Все пришли посмотреть. Я не мог поверить, что Харрис мертв, вернувшись невредимым с войны.
— Странно, Ройстон сказал то же самое.
Уилтон кивнул:
— Бывают люди, которые живут как заколдованные. У нас был пилот, ничем особенно не примечательный, если бы не одно но. Он был самым удачливым дьяволом, которого я когда-либо знал. Невидимый в воздухе. По какой-то причине немцы никогда не могли его разыскать. Он находил поле при любой погоде, почти интуитивно. Пять раз терпел аварии и выходил из них всего лишь с несколькими царапинами. Я считал, что Чарлз тоже заколдованный. Я знал, что мои шансы выжить невелики, но мы с Чарлзом планировали встречу в Париже во время нашего следующего отпуска, и я всегда знал, что он будет меня там ждать. Что бы со мной ни случилось. — Уилтон пожал плечами. — Это каким-то странным образом успокаивало, давало уверенность — в разгар хаоса.
Ратлидж понимал, что капитан имеет в виду. В одном подразделении был сержант, который всегда возвращался, и с ним возвращались его люди, поэтому все хотели служить у него. Весть о сержанте разнеслась по всему фронту. В трудные моменты кто-нибудь обязательно говорил: «Ночь была плохой. Но Морган справился. Передай дальше». Как талисман. Никакое сражение, даже самое тяжелое, не могло остановить Моргана.
Однажды он спросил сержанта, как ему удается такое. Морган улыбнулся: «Ну, сэр, если вы во что-то очень сильно верите, вы сделаете так, что это случится».
Но к тому времени Ратлидж уже потерял веру во что-либо, и секрет Моргана ему не помог. Он часто думал, что случилось с этим человеком после войны…
Уилтон посмотрел на свет сквозь бокал, как будто там была не только янтарная жидкость, но и ответы, потом сказал тихо:
— Я удивился не меньше других, когда добрался до конца войны.
Ратлидж понимающе кивнул. Он сам прошел путь от ужаса смерти до желания смерти и до мира, который был более желаем, нежели сама жизнь.
Тяжело вздохнув, будто убийство было для него более легкой темой для разговора, чем военные воспоминания, Уилтон прочистил горло и вернулся к Чарлзу Харрису:
— Как я сказал, я должен был видеть сам. Моя первая мысль была «О боже, Леттис», а вторая «Не могу поверить». — Он остановился. Поскольку Ратлидж никак не прокомментировал его слова, он продолжил: — Простите, вы можете не обращать на это внимания. Я не пытаюсь поколебать ваше суждение.
Уилтон тяжело вздохнул:
— Я слышал, что Хикем лежит мертвецки пьяный у доктора Уоррена. Или больной. История звучит по-разному, в зависимости от того, кто ее рассказывает.
— О чем еще болтают?
— О том, что вы не слишком продвинулись. Что вы бродите в темноте. Но это неправда. Я знаю, что у вас на уме. — Капитан усмехнулся.
57 
