очень нудно 
38 
Ладно, чего уж теперь. Да, она поторопилась. Да, она была безответственна. Да, потратила время на свои удовольствия… Но, в конце концов, имеет она право на отдых, на какую-то личную жизнь и общение?
А теперь нужно попытаться придумать, как спасти положение. Признаваться в том, что она явилась на условленную встречу с пустыми руками, нельзя ни в коем случае. Нужно постараться сохранить лицо. Любой ценой.
Любой ценой?…
В противном случае Ральф Лэнгдон попросту поднимет ее на смех. По ее репутации будет нанесен удар, а она понесет непоправимый урон.
Ладно бы, только она. Если бы это касалось только ее, она, может быть, и не стала бы переживать так сильно. Но ведь от ее действий зависел бизнес, преуспевание, а следовательно, работа и заработок многих других людей – ее сотрудников. Разве может она подвести их? Они не должны страдать из-за ее глупости, неосторожности и неосмотрительности. Да, авантюрная жилка живет в ней, но разве это дает ей право рисковать благополучием тех, кто от нее зависит? Бренда решительно заявила себе, что нет, конечно не дает ей такого права, ни в коем случае. Но что же она может предпринять?
В голову Бренды, отуманенную шампанским, пришла только одна идея. Худо-бедно, она могла сработать. А если и это не сработает, то ей будет уже все равно, как она выглядит в глазах Лэнгдона.
Бренда поднялась со своего места и, стараясь идти как можно ровнее, не шатаясь, подошла к Лэнгдону, который с невозмутимым спокойствием взирал на нее. Теперь уже – снизу вверх.
Бренда улыбнулась как можно обворожительней, а затем безо всяких церемоний присела на подлокотник стула Лэнгдона.
– Тебе надоело на своем месте, Бренда?
– Нет. Не надоело.
– Но я хорошо слышу тебя и отсюда. Ты не хочешь вернуться на свое место? Ты еще не доела десерт.
Он невыносим! Что ж, если то, что она задумала, ей удастся, то он забудет и думать о том, чтобы впредь указывать ей на какое-то там «ее место»! Словно преподаватель, распекающий нерадивую ученицу.
Нужно, подумала Бренда, казаться как можно более естественной и откровенной.
– Мне гораздо интереснее здесь, – призналась она, слегка наклоняясь к уху Ральфа.
– Замечательно. Пусть так, только не дыши мне в ухо.
Честное слово, так бы его и убила!
– Это ты во всем виноват, Ральф.
– Я?
Наконец-то! Кажется, впервые за весь вечер в голосе Лэнгдона промелькнули нотки удивления.
– Я?…
– Да, ты, – подтвердила Бренда.
– В чем же таком я виноват?
– Тебе не следовало встречать меня подобным ужином. Совсем не следовало.
Ральф слегка пожал плечами.
– Не вижу ни единой причины, почему я не мог это сделать. Я всего лишь встретил и принял на должном уровне своего будущего партнера по бизнесу, преуспевающую молодую бизнес-леди. Если ты подумала о чем-то ином, Бренда, то, боюсь, ты ошибаешься.
– Брось, Ральф. Кому ты вешаешь лапшу на уши?
– О чем ты?
– Эти свечи, это коллекционное шампанское. Устрицы, морепродукты, фрукты. Прости, но это смахивает не на деловой ланч и даже не на деловой ужин. Я вообще не вижу в этой обстановке ничего делового. Пусть ужин и сервирован в библиотеке. Десятки мелочей и деталей кричат о том, что тут тщательно готовилось свидание…
– О чем ты говоришь? – изумился Ральф.
– Ты знаешь о чем, – прошептала Бренда.
– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты толкуешь, – спокойно сказал Лэнгдон. Свободной рукой (на второй повисла Бренда) он поднял пузатый бокал с виски и сделал небольшой глоток. Задержал на языке, желая распробовать жгучий вкус.
– Давай на время забудем о делах, – шепнула Бренда. – Бизнес никуда не денется. Торопиться некуда. Давай просто проведем прекрасный вечер… наедине. У нас есть для этого все условия…
– Да, но у нас нет для этого ни малейших предпосылок.
Лэнгдон внезапно стал сух, сдержан – сама невозмутимость.
– Неужели тебя не влечет общество красивой девушки?
Бренда склонилась к Лэнгдону еще ниже.
– Ради бога, ты щекочешь мне ухо своим шепотом.
– Я изложу тебе все свои идеи… Но, может быть, тебя больше заинтересует идея заняться любовью у догорающего камина?
– О чем ты толкуешь?
– О том, чтобы подарить друг другу нежность.
Бренда попробовала расстегнуть тугую пуговку на льняной рубашке Ральфа. Ее постигла неудача, пуговица не поддавалась. Ральф, вместо того чтобы помочь ей, накрыл ее руку своей рукой.
– Оставь в покое мою рубашку.
38 
