очень нудно 
36 
— Я прослежу за этим, — заверила его Эмма.
Такер мрачно посмотрел на нее, снял шляпу, швырнул ее на стол и поднялся на ноги.
— Я пойду наверх, и завтра утром со мной все будет нормально.
— Ты ужинал? — спросила Эмма.
— Я не хочу есть.
Он уже поднимался по лестнице.
— Но, Такер, — вступился Барри, — доктор сказал, что таблетки надо принимать вместе с едой.
Такер устало вытер лоб.
— Барри, если бы мне нужна была сиделка, я бы захватил ее из больницы.
Эмма и Барри прочли в глазах друг друга немой вопрос «Ну и что ты будешь с ним делать?» и ничего не сказали.
— Я позабочусь о нем, Барри, нравится ему это или нет, — пообещала Эмма.
Поскольку Такер был уже наверху и не слышал их, Барри сказал с усмешкой:
— Я надеялся на вас. Рад, что мне не придется о нем заботиться, потому что не знаю, как бы я с ним справлялся.
Эмма очень беспокоилась за Такера, но она знала, что и ее заботу он примет не более охотно, чем заботу Барри. Когда Барри ушел, она сделала сэндвичи, налила стакан молока, взяла таблетки и понесла все это наверх, приготовившись к битве. Она не постучалась, потому что руки у нее были заняты. Открыв дверь ногой, она увидела, что Такер сидит на кровати, безуспешно пытаясь снять с себя рубашку. Перевязочная косынка лежала рядом на кровати.
Эмма поставила поднос на столик и склонилась к нему.
— Ты разрешишь мне помочь тебе?
— К сожалению, — пробурчал он сквозь сжатые зубы, — у меня нет выбора.
Ему удалось расстегнуть пуговицы и вытащить рубашку из брюк. Эмма помогла стянуть рубашку со здоровой руки и очень осторожно — с поврежденной. Она взяла косынку и снова зафиксировала ему руку.
— Я сам, — проворчал он и оттолкнул ее руку. — Эмма, тебе лучше уйти. И уйти сейчас.
— Если ты съешь сэндвич и примешь таблетки, я обещаю, что уйду. Только буду приходить каждые два часа.
— Да к чему вся эта возня! У меня же не сотрясение, а всего лишь больное плечо, — ворчал он.
— Рука будет болеть, так что тебе понадобится пакет со льдом, а одного не хватит на всю ночь. Так что перестань брыкаться, Такер, сделаешь себе только хуже.
Такер устало подчинился.
— В таком случае можешь просто остаться спать здесь. Тогда ты будешь рядом на тот случай, если мне что-то понадобится.
— Хорошо, я так и сделаю.
Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами и с улыбкой.
— Ты и правда собираешься остаться?
— Я сделаю так, как будет лучше для тебя.
Такер взялся за сэндвич, потом принял таблетку, которую она принесла.
— Мне сложно принимать помощь, — наконец признался он.
— Я вижу. Но ты очень помог мне, Такер. Ты столько для меня сделал, так что сейчас позволь и мне хоть что-то сделать для тебя.
После долгого молчания он наконец согласился.
— Ладно. Будет здорово, если ты поможешь мне снять ботинки. И если принесешь лед, я не откажусь.
Эмма с улыбкой наклонилась к нему и поцеловала в щеку.
— Хорошо. Только никуда не исчезай — я скоро вернусь, — прошептала она.
Выходя из комнаты, она чувствовала на себе его жаркий взгляд. Как бы ей хотелось надеяться, что их чувства взаимны, что он тоже, хотя бы чуточку, любит ее.
В среду, пока близнецы играли, Эмма собрала постиранную одежду и разложила ее по местам. Среди прочих вещей были джинсы и рубашка Такера, и она решила отнести их наверх, в его комнату. Слава богу, плечо его уже заживало.
Она собиралась положить одежду на кровать, но потом решила спрятать ее в ящики комода, чтобы Такеру самому не пришлось лишний раз утруждать себя. Джинсы положила в верхний ящик, футболки в следующий. Но один ящик оказался полупустой. Кроме нескольких рубашек, Эмма заметила фотографию в деревянной рамке.
На фото был мальчик лет трех с карими глазами и темными волосами. Он улыбался, сильно напоминая Эмме улыбку Такера. Что это за ребенок? Чей он? Такера? И захочет ли Такер рассказать о нем, если она спросит? Внутренний голос подсказывал ей, что еще слишком рано о чем-либо расспрашивать. Лучше пусть Такер не знает, что она видела фотографию. Эмма достала джинсы, футболки и рубашки, положила их на кровать и задвинула ящики комода.
Если он когда-нибудь решится рассказать, значит, начнет ей доверять, и сможет впустить ее в свою жизнь, и делить с ней не только свой дом. Как бы Эмма хотела стать частью его жизни! Любовью всей его жизни. Неужели ее мечте никогда не суждено осуществиться?
36 
