20 
— Садись сюда.
Алан, с любопытством за ней наблюдавший, — безмолвно повиновался.
Энн отошла на несколько шагов, опять прищурилась и еще раз оценивающе его оглядела.
— Да, вот так. Очень хорошо.
Это воскресенье стало для Энн началом нового этапа в жизни. К портрету Алана она приступила с неожиданным творческим подъемом — таким мощным по силе, каких ей не доводилось испытывать никогда прежде.
Этот подъем, само собой, благотворно сказался и на ее иллюстрациях. В образ Густава она внесла несколько существенных дополнений, после чего средневековый германский воин Фраймана стал еще больше походить на Алана.
Коренным образом изменилось и ее внутреннее мироощущение. Сомнения и неудовлетворенность уступили в нем место светлой радости, которой наполнилась теперь каждая минута ее жизни. Просыпаясь по утрам, Энн думала о предстоящем дне с будоражащим кровь удовольствием и с особым трепетом ждала вечеров. Именно в вечерние часы после работы к ней на сеансы приходил Алан.
Ее отношение к нему тоже изменилось: теперь он стал для нее добрым, чутким другом. Сидя за столом в гостиной и потягивая после очередного сеанса чай, они подолгу беседовали на разнообразные темы, спорили, обменивались мнениями по тому или иному поводу и неизменно приходили к общему выводу.
До знакомства с Аланом Энн была убеждена, что никогда не повстречает человека, который понимал бы ее с полуслова и полувзгляда, ведь все, кто ее знал, постоянно твердили, что она смотрит на жизнь слишком неординарно. Беседы с Аланом постепенно уверили ее в том, что это убеждение ошибочно.
Наверное, мы так хорошо ладим, потому что мало знаем друг друга, рассуждала она, оставаясь одна. Наверняка по прошествии времени и с Аланом у меня возникнет куча разногласий. Хотя когда портрет будет готов, мы перестанем так часто встречаться.
Лишь в подобные минуты ее хорошее настроение портилось. Представляя, что их общение с Аланом скоро может прекратиться, она чувствовала себя настолько мерзко, что была готова расплакаться.
Неужели я влюбилась в него, неужели опять впала в зависимость от мужчины? — спрашивала она себя, кусая уголок рта. Почему не постаралась уберечься от его чар, почему согласилась писать портрет? Ведь не понаслышке знаю, чем заканчиваются все на свете любовные истории…
Ей становилось безумно жаль себя, и ее губы начинали дрожать, как у собравшегося закатить истерику ребенка.
Она ложилась на кровать, зажмуривала глаза, накрывала голову подушкой и на протяжении нескольких минут не думала ни о чем. А по прошествии этих минут в ее воображении возникал образ Алана, и, заглядывая в его глаза, красноречивее любых слов говорящие о восхищении и любви, она забывала обо всех своих страхах.
Сердце подсказывало ей, что очень скоро в их отношениях произойдет некая глобальная перемена. И несмотря ни на что, она ждала этого события с волнительным нетерпением.
6
— Ты просто прелесть, Энн! — воскликнул Алан, рассматривая после очередного сеанса позирования свой почти законченный портрет. — Как жаль, что ты пишешь портреты и картины крайне редко! У тебя исключительный талант живописца, ты знаешь об этом?
Энн рассмеялась.
— Почему ты так решил?
— Только необыкновенно одаренный художник в состоянии подметить в человеке и передать на холсте те его особенности, которых он сам в себе никогда не замечал, — ответил Алан.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Энн удивленно.
— Гмм… — Алан наморщил лоб, подбирая слова. — Как бы тебе объяснить?
— Объясни, как сумеешь. Мне очень любопытно.
— Видишь ли, когда я смотрю на этот портрет, то как будто глубже и полнее понимаю самого себя, словно заглядываю в собственную душу, — сказал Алан, переводя взгляд с портрета на Энн. — У меня такое чувство, что, когда портрет будет готов и я смогу видеть его каждый день в своей гостиной, я заживу несколько иной жизнью. — Он криво улыбнулся. — Наверное, мои слова кажутся тебе бредом сумасшедшего?
— Нет-нет, мне ужасно интересно. Продолжай, пожалуйста. — Энн смотрела на него широко раскрытыми глазами и представляла собой олицетворение внимания и любопытства.
— Понимаешь, я вижу в моем лице на этом портрете нечто, чего не замечаю, глядя на себя в зеркало. Ты сумела отобразить в нем мою душу.
Алан медленно подошел к Энн — настолько близко, что, почувствовав на своей щеке его пьянящее дыхание, она невольно содрогнулась.
20 
