очень нудно 
111 
– Пусть она остайется, Холт, – неожиданно раздался в ее защиту слабый, хриплый голос Руби. Его правая рука безвольно приподнялась, словно хотела коснуться Дианы. Она немедленно бросилась на колени рядом с ним, принимая эту протянутую руку, словно чувствуя, что несчастный желает именно этого. Ему потребовалось приложить немалое усилие, чтобы просто открыть глаза. Они смотрели на нее, исполненные боли.
– Твои глаза голубые, как небо. Все собирался сказать тебе это еще с тех пор, как ты была маленькой девчушкой. Да, голубые, как небо. – Он снова закашлялся. Диана поискала в карманах платок и вытерла струйку крови на его подбородке. Слезы снова душили ее. – Там, вероятно, ангелы меня не ждут, так что пусть хоть один ангелочек посидит теперь со мной по эту сторону могилы.
– Давай же, Гай, – нетерпеливо проговорил Холт. – Отправляйся наконец!
Диана повернула голову, чтобы взглянуть на удаляющегося в направлении лагеря Гая. Холт принялся снимать седла с трех оставшихся с ними лошадей. Он складывал седла на землю, а попоны собирал, чтобы укрыть ими зябнувшего Руби.
– Зря только время тратишь, Холт. – Коричневое, иссохшееся от ветра и солнца лицо Руби исказила гримаса боли.
– Тише. – Диана коснулась пальцами его губ, которые были липкими и теплыми от свежей крови. – Не надо разговаривать, Руби. Побереги силы.
– Не затыкай мне рот, детка. Все говорят старому Руби, чтобы он заткнулся. – Голос его прозвучал горько от долго копившейся обиды. – Когда человек умирает, у него есть право хотя бы поговорить. А другие пусть в этот раз послушают, а не отмахиваются, как от назойливой мухи.
– Мы слушаем тебя, Руби, слушаем, – попыталась успокоить его Диана, смахивая слезу со щеки. – Но ты вовсе не умираешь.
На его губах появилась слабая усмешка, но он не стал возражать против ее последнего утверждения. Вместо этого Руби закрыл глаза и, казалось, решил немного перевести дух, словно последняя тирада окончательно лишила его сил. Холт присел по другую сторону от старика, и лицо его при этом не выражало ни малейшего оптимизма по поводу состояния раненого. Диана чувствовала, как подрагивает ее подбородок, но ничего не могла с собой поделать.
– Это даже хорошо, что я никогда не был женат, – вновь заговорил Руби. – Все равно моя дочь ни за что не была бы такой же красивой, как ты. Я иногда представлял себе, что ты моя дочка. Забавно, верно? – Он попытался засмеяться, но лишь захлебнулся собственной кровью. Только через некоторое время он смог закончить свою мысль: – Подумать только, что я воображал себя Майором.
Диана закрыла глаза и крепко их зажмурила, все равно чувствуя, как слезы обильно потекли по ее щекам. Ей и в голову не приходило, что старый Руби мог вот так относиться к ней. И почему люди узнают про других такие вещи только тогда, когда бывает уже слишком поздно?
– Ты хороший, Руби. – Ее голос звучал тихо и готов был вот-вот ей изменить – задрожал, сорвался. Она торопилась, пока это не произошло. – Очень верный и добрый. Майор всегда так говорил о тебе.
– Ну и лгунишка же ты, Диана. – Руби улыбнулся, и выглядел довольным, несмотря на страдания, явственно отпечатавшиеся на его лице.
– Почему бы тебе действительно немного не отдохнуть, Руби? Поговорим обо всем чуть позже, – предложил Холт.
– Да, пожалуй, поговорим позже, – согласился наконец старик и вздохнул, словно очень, очень устал. Его скрюченные пальцы продолжали сжимать руку Дианы, и она не пыталась высвободиться. Когда его молчание продлилось несколько минут, Холт приподнял веко на лице старого ковбоя.
– Ведь он не умер? – Она схватила Руби за запястье и посмотрела на Холта.
– Нет. Он без сознания. – Диана с трудом перевела дух.
– У него внутреннее кровоизлияние, ведь так?
– Да. – Холт поднялся на ноги.
– Мы можем что-нибудь сейчас сделать?
– Нет. Мы ничего не можем. – Он с досадой отвернулся и наклонил голову, потирая шею.
Диана не оставила своего поста у изголовья раненого и продолжала держать его руку, лишь немного сменив неудобную позу. Ее спину и плечи свело, а ноги затекли. Когда появился наконец Гай, они сняли с Руби попоны и прикрыли его одеялами, которые вытащили из привезенных спальных мешков.
Руби пошевелился и опять закашлялся.
– Мне холодно. Неужели… никто так и не… разведет огня? – Он, казалось, проявлял нетерпение и претендовал на большее внимание к себе.
111 
