очень нудно 
40 
Сколько же людей, которым он не ответил. Сколько же людей пытаются связаться с ним. Почему бы мне не написать им? Я оказываю ему большую услугу. Словно вознаграждаю за кольцо. По крайней мере, когда я верну ему телефон, его почтовый ящик будет в идеальном порядке.
А почему бы не разослать всем письмо о том, какие они потрясающие? Почему бы и нет? Кого это обидит?
Дорогие коллеги!
Просто хочу сказать вам, что вы в этом году проделали большую работу.
И тут мне в голову приходит еще более удачная мысль.
Как вы знаете, я очень ценю ваши взгляды и идеи. Мы счастливы, что в «Уайт Глоуб Консалтинг» работают такие талантливые люди, и хотим как можно больше выиграть от этого. Если у вас появились идеи, которыми вы хотите поделиться со мной, пожалуйста, пришлите их. Не стесняйтесь! Будьте честными!
Примите мои наилучшие пожелания. Великих свершений в этом году.
Сэм
С удовлетворением нажимаю «отправить». Так-то вот. Это что касается мотиваций. Творческого духа команды! Откидываюсь на спинку сиденья, пальцы ноют. Отпиваю латте, откусываю от маффина огромный кусок, и тут телефон звонит.
Черт. Как не вовремя.
Нажимаю кнопку, подношу телефон к уху, пытаюсь сказать «Минутку», но получается что-то невразумительное. Рот буквально слипся от этого чертова маффина. И что только в них кладут?
— Это ты? — спрашивает почти юношеский голос. — Говорит Шотландец.
Шотландец?!
И тут меня озаряет. Шотландец. Это же друг Вайолет! Он уже звонил и говорил о липосакции.
— Я все сделал. Как уже сказал, эндоскопическая операция. Никаких следов не останется. Я гений. Адьос, Санта-Клаус.
Жую маффин с немыслимой скоростью, но по-прежнему не могу издать ни звука.
— Ты здесь? Это правильный… О блин… — Когда я наконец умудряюсь проглотить маффин, голос пропадает.
— Алло? Могу я принять сообщение?
Молчание. Проверяю входящие номера, но номер определился как неизвестный.
Пора бы друзьям и подругам Вайолет разузнать ее новый номер. Лезу в сумочку и отыскиваю программку «Короля Льва».
Звонил Шотландец, быстро пишу рядом с первым сообщением. Все сделано, эндоскопическая операция, никаких следов, гений, адьос, Санта-Клаус.
Если я когда-нибудь увижусь с этой Вайолет, то, надеюсь, она оценит мои старания. Я хочу увидеть ее. Не зря же я принимала за нее звонки.
Собираюсь убрать телефон, но тут обрушивается лавина новых писем. Уже пришли ответы на мое письмо? Просматриваю почту, но в основном это стандартные сообщения или спам. Однако предпоследнее письмо заставляет меня притормозить. Оно от отца Сэма.
Гадаю, как поступить.
Сомневаюсь недолго.
Дорогой Сэм,
Просто хочу узнать, получил ли ты мое последнее письмо. Ты же знаешь, я в этом не силен, так что, может, послал его не на тот адрес. Пишу снова.
Надеюсь, у тебя все хорошо и ты процветаешь в Лондоне. Мы так гордимся твоими успехами. Читаем о тебе в газетах. Я всегда думал, что ты предназначен для больших дел, ты знаешь об этом.
Как уже сказал, я хочу кое о чем поговорить с тобой. Ты собираешься приехать в Хэмпшир? Я тебя так давно не видел и скучаю по прежним временам.
Всегда твой
старик отец
Добираюсь до конца письма и чувствую, что глаза у меня на мокром месте. Не могу поверить, неужели Сэм не ответил ему? Ему плевать на отца? Они что, в ссоре?
Так и вижу, как отец сидит за компьютером, посылает сыну трогательные письма, а тот игнорирует их. Нет, не могу я это вынести. Не могу, и все. Жизнь слишком коротка, чтобы ссориться. Слишком коротка, чтобы сердиться на кого-то.
Нажимаю «ответить». Не смею писать от имени Сэма его собственному отцу, это уж слишком. Но я могу завязать общение. Могу дать знать одинокому старому человеку, что его услышали.
Здравствуйте!
Это помощница Сэма. Хочу сообщить вам, что Сэм будет на конференции компании в Хэмпшире на следующей неделе, 24 апреля. Он остановится в гостинице «Чиддингфорд». Уверена, он ждет встречи с вами.
Всего наилучшего,
Поппи Уотт
Нажимаю «отправить», пока не успела испугаться собственной наглости, и какое-то время даже дышать не могу. Я прикинулась секретаршей Сэма. Написала его отцу, влезла в его личную жизнь. Он придет в ярость, когда узнает об этом, — и мне остается лишь дрожать от страха.
40 
