Глава 1

Внимательно осматривая помещение, он отчетливее всего представлял себе сцену побоев, которым его регулярно подвергал здесь отец. Возможно, память сыграла с ним эту злую шутку в отместку за колоссальное перенапряжение его мозгов, уже давно требовавших отдыха. Таггарт Морган Второй устало откинулся в растресканном и потертом кожаном кресле и закрыл глаза.

Ничего нового в домашнем кабинете своего папаши он, собственно говоря, не обнаружил. На стеллажах от пола и до потолка стояли все те же книги, главным образом по юриспруденции. На дубовом столе на своих прежних местах находились знакомые ему письменные принадлежности: пресс-папье, нож для вскрытия конвертов и набор авторучек фирмы «Кросс». И конечно же, в углу стоял проклятый табурет, на который всегда усаживал его отец, прежде чем прочесть ему нотацию и хорошенько выпороть.

До сих пор Таггарт явственно слышал его пронзительный голос и свистящий звук ремня, вытаскиваемого из поясных штрипок отцовских брюк. Прошло уже семнадцать лет, но Таггарт не забыл ничего...

... Я окончил юридический факультет университета! Получил право заниматься частной адвокатской практикой! Пробился на самый верх карьерной лестницы! Доказал всему городу , из чего в действительности сделаны мы , Морганы! Если кое-кто считает , что наши предки были отбросами общества , это вовсе не означает , что и нам суждено остаться отребьем! И ты докажешь это всем , кто еще сомневается в этом , даже если мне придется ежедневно учить тебя уму-разуму затрещинами! БАЦ!

...Заруби у себя на носу , что Морганы всегда добивались поставленной цели! Я вдолблю это в твою башку , сынок , и закреплю свой урок доброй поркой. Ты должен стать первым учеником в своем классе , всегда ходить с гордо поднятой головой , на меньшее я не согласен. Я вышибу из твоих ослиных мозгов всю блажь , глупый щенок , и буду сечь тебя ремнем до тех пор , пока ты не пожалеешь , что раньше не внял моим наставлениям. А если ремень не подействует , тогда я попробую вразумить тебя иначе , вот так... БАМ!

Таггарт вздрогнул, вспомнив, как отец влепил ему увесистый подзатыльник, от которого он слетел с табурета на пол. Из кладовой памяти посыпались, словно бесы из преисподней, другие гадкие воспоминания. Гневные тирады папаши явственно прозвучали у него в голове и гулким эхом разнеслись по всему кабинету, словно бы произносивший их расхаживал по нему взад и вперед, размахивая руками и брызжа слюной. Давно похороненные, неприятные эпизоды снова воскресали в сердце Таггарта и жгли ему нутро, доказывая тем самым, что отрешиться от своего прошлого невозможно. Они слепили ему глаза и терзали душу, являясь во всех своих подробностях перед его мысленным взором и как бы насмехаясь над его тщетными попытками подавить их усилием воли.

...Сколько , по-твоему , судей в округе Маршалл ?Двое , болван! И я , твой отец , один из них. И ты , мой старший сын , еще имеешь наглость говорить , что хочешь добывать свой хлеб , роясь в зловонной грязи? Я плачу за твою учебу в университете , поэтому мне и решать , идиот , на каком поприще тебе лучше делать карьеру!

БАХ!

Ты даже больший олух , чем я предполагал , если не смог придумать для себя ничего получше.

ТРАХ!

Старый рубец, оставшийся Таггарту на память о ране, нанесенной ему перстнем отца, вдруг запылал, и он машинально потер щеку в том месте, откуда когда-то хлынула кровь, и болезненно поморщился, словно бы ему вновь влепили пощечину.

Ты даже в подметки не годишься своему отцу , избалованный щенок! Да ты бы давно уже пропал , если бы я не вел тебя по жизни своей твердой рукой. Но всему существует предел. И разрази меня гром , если я и впредь стану все это терпеть! Можешь позорить меня на весь округ , бросать тень на всю нашу семью , приводить в ужас весь город , заставлять свою покойную мать от стыда перевертываться в гробу. Но только тогда не останавливайся , покинув этот кабинет , и продолжай шагать куда глаза глядят не задерживаясь , чтобы забрать свои вещи , и немедля в дверях.

  1