очень нудно 
103 
Долго он будет болтать? Сокола охватило нетерпение, хотя он ничем этого не показал. Из барака послышался взрыв хохота.
– Тебе бы стоило пойти к ребятам, Лютер, послушать Бобби Черного Пса. Он в лучшие свои годы снимался во всех этих фильмах, ну, ты сам знаешь.
Присутствие индейца на ранчо было еще одной занозой, не дававшей Соколу покоя. Он ни минуты не сомневался, что у Чэда были какие-то свои особые причины пригласить Бобби. Это только Ланна могла верить, что он сделал это по доброте душевной.
– Да я не слишком часто ходил в кино. Терпеть его не могу, – Лютер откашлялся и сплюнул. – Сегодня вечером после ужина этот индеец пытался продать мне телескоп, который таскает с собой. Это даже не телескоп, а такая штуковина, чтобы разглядывать девчонок. Смотришь в нее, а там – картинка голой бабы, – он хмыкнул и перевел на Сокола блеснувшие в темноте глаза. – У новой подруги Чэда такие лицо и фигура, что мужчине невольно приходят в голову всякие мысли, не так ли?
– Я ее не слишком хорошо разглядел, – сказал Сокол, а мысленно поправил себя: «Не так хорошо, как хотелось бы!» – Чэд, кажется, не очень-то стремится знакомить ее со всеми подряд, – добавил он.
Это простое упоминание о Ланне заставило Сокола опять устремить голодный взгляд на главный дом.
– А Кэтрин сегодня вечером не играет на пианино, – заметил Лютер. – Уж что-что, а играть она умеет. Просто берет человека за душу.
– Да, пианистка она очень хорошая, – согласился Сокол.
– Прошлой ночью она, должно быть, крепко тебя зачаровала. Ведь было почти уже утро, когда ты вернулся.
– А ты что, Лютер, отмечаешь, когда я ухожу и прихожу? – небрежно осведомился Сокол, но холодный взгляд, который он бросил на старого ковбоя, был резким и пристальным.
Лютер замялся, сморщив губы.
– Нет, – покачал он головой. – Я не следил за тобой. – Его обветренное и обожженное солнцем лицо казалось печальным. – Я знаю, что ты все равно не станешь слушать никаких моих советов. Но ты, парень, сам напрашиваешься на большие неприятности. Ты и так уже пережил больше, чем надо. Отступись, парень, пока еще можешь.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Сокол не переменил своей расслабленной позы.
– Поступай как сам знаешь, – пожал плечами ковбой.
– Ты устал, Лютер. Уже поздно. Тебе давно надо быть в постели. Почему бы тебе не отправиться на боковую? – предложил Сокол.
– Нет, посижу здесь еще немного. Мне теперь не особенно спится. Когда становишься стар, то телу уже не требуется так много сна, как прежде.
Сокол чертыхнулся про себя. Бросив последний взгляд на манящие огни большого дома за деревьями, он выпрямился и сказал:
– А я пойду еще немного поиграю. Доброй ночи, Лютер.
– Спокойной ночи.
И Сокол, распахнув дверь, шагнул в дымную комнату.
На следующий день солнце клонилось уже к закату, когда Сокол въехал на двор ранчо, разгоряченный, грязный и усталый. День выдался тяжелый, а накануне ночью он почти не спал. Ворочался без сна на своей койке и вспоминал наслаждение, которые испытал прошлой ночью. Его очень сердило, что он не может забыть Ланну. И в наказание самому себе днем не давал усталому телу ни минуты передышки, берясь за самую трудную работу. Проклятье! Ему хотелось принять душ и всей кожей ощутить что-нибудь чистое и свежее… такое, как прикосновения Ланны. Сокол яростно сжал челюсти.
Натянув поводья, он остановился перед конюшней, спрыгнул с лошади и повел было ее вовнутрь, чтобы расседлать. Но внезапно до него донеслись странные звуки: кто-то тянул колеблющимся голосом заунывную, монотонную песню. Сокол остановился. Любопытно, кто бы это мог быть? Надо посмотреть.
Набросив поводья на ограду коралля и затянув их небрежным узлом, он оставил лошадь, поднырнул под перекладину изгороди и отправился на поиски. Когда он завернул за угол конюшни, то увидел Бобби Черного Пса, сидящего лицом к заходящему солнцу. Бобби, раскачиваясь, пел. Сокол остановился, чтобы послушать, недоуменно нахмурив брови. Как он ни пытался, но не мог разобрать ни слова или фразы, которые помогли бы ему узнать, что это за песня.
– Что ты поешь, я никак не могу узнать эту песню? – прервал певца Сокол.
Бобби Черный Пес отнесся к этому проявлению невежества с презрением:
– Это из «Пылающей стрелы», тысяча девятьсот сорок девятый год.
Сокол иронически покачал головой. Однако вся его насмешливость разом пропала, когда он увидел в руках индейца галлон виски.
103 
