Последние отзывы

  107  

– Вывезти отсюда кобылу? – недоверчиво переспросил Бен. – Ну-ка повтори еще раз.

– Я хочу, чтобы ее не было на ферме, когда они приедут.

– Что ты задумала? – подозрительно спросил Бен.

– Я не задумала, а все обдумала, – проговорила Эбби. – Что ты делал, когда в начале второй мировой войны немцы вторглись в Польшу? Спасал лошадей и искал для них надежное место. Именно это я и хочу сделать с Ривербриз. Если ее не будет здесь, ее не смогут продать на аукционе.

– Это не одно и то же, Эбби. Сейчас нет войны. Если ты заберешь отсюда кобылу, это будет означать, что ты ее украла. Это нехорошо.

– Нехорошо? Как это я могу украсть свою собственную лошадь? А Ривербриз принадлежит мне! Что бы там ни было сказано в документах, ты же знаешь, что папа подарил ее мне, – уговаривала конюха Эбби, отчаянно стараясь держать себя в руках. Злиться, разговаривая с Беном, было бессмысленно.

– Это верно, – неохотно признал он, все еще чувствуя обеспокоенность ее предложением.

– Так неужели меня можно обвинить в краже собственной лошади? – Эбби уже видела, что Бен начал колебаться. – Мне нужна твоя помощь, Бен, но если ты откажешься, я и сама все сделаю.

– Где ты собираешься ее спрятать? – хрипло спросил он.

– У Доби. Он пообещал мне, что пристроит ее в своем сарае, когда нам придется съехать, и мама уже перевезла к нему в дом кое-какие наши вещи. Мы просто можем ему сказать, что хотим переместить к нему Ривербриз, чтобы не возиться с этим потом. Ему вовсе не обязательно знать правду.

– Ты хочешь его обмануть?

– Нет, я не хочу посвящать его во все подробности, и больше ничего.

Бен укоризненно покачал головой и пристально посмотрел на Эбби.

– И чего же ты этим добьешься?

До сего момента ее ответы удовлетворяли старого конюха, но этот вопрос, поняла Эбби, был решающим. Именно сейчас он придет к тому или иному решению. Если ей не удастся заручиться хотя бы его устным одобрением, у нее вряд ли что-нибудь выйдет.

– Я выиграю время, – сказала она. – Ты же знаешь, что у меня нет шансов на то, чтобы перебить цену, которую назначат за нее на аукционе. Но если мне удастся спрятать ее на время торгов, возможно, затем я смогу выкупить ее по более низкой цене. А может быть, нам удастся собрать достаточно денег для того, чтобы удовлетворить аппетиты кредиторов, и ее вообще не придется продавать. Разве ты не понимаешь, Бен, я обязана использовать эту возможность. Ну хотя бы попытаться!

Прежде чем ответить, Бен долго молчал, словно взвешивая в уме все ее аргументы.

– Перевезем ее сегодня вечером, – наконец сказал он. – После того, как стемнеет.

Огромное чувство облегчения в одно мгновение разрушило стальные оковы, которые Эбби надела на свои эмоции. Она бросилась на шею к Бену и крепко обняла его.

– Я люблю тебя, Бен. Я знала, что на тебя можно рассчитывать.

* * *

С востока над горизонтом поднялась серповидная луна – выщербленное серебряное лезвие на усыпанном звездами небосводе. Позади светлого круга от высокого фонаря, установленного возле конюшни, где содержались кобылы, дожидался темный грузовичок с прицепом для перевозки лошадей.

В его тени стоял Бен, держа в руках поводья, а Эбби тем временем покрывала спину кобылы темно-синей попоной – в ночи ее серебряная шкура слишком бросалась в глаза. Она затянула ремни попоны под брюхом животного и свободно застегнула их на груди Ривербриз, подтянув попону повыше к голове. Кобыла любовно ткнулась носом в ее плечо. Ей была непонятна это ночная активность, и она словно просила, чтобы хозяйка успокоила ее.

– В ту ночь, когда мы тайком, под покровом темноты, уходили из Янува, лошади как будто все понимали и не производили ни малейшего шума, – приглушенным голосом вспомнил Бен. – Эта девочка, по-моему, тоже все понимает. Мы уходили ночью специально, чтобы наше бегство не заметили немецкие люфтваффе. Первым ехал в своей коляске господин Роски, управляющий нашей фермой, за ним следовали мы с жеребцами – на одном едешь верхом, другого держишь в поводу. Позади нас гнали кобыл, жеребят и молодых лошадей. Почти все они были привязаны к повозкам с фуражом, которые тащили полукровки. Видела бы ты это зрелище, Эбби! Двести пятьдесят лучших арабских скакунов Польши уходят в ночь…

Несколько секунд старый конюх молчал, перенесясь воспоминаниями в тяжелые годы, каждый из которых отпечатался не одной морщиной на его лице. Затем он продолжал:

  107