88 
Бывший министр топлива и энергетики Борис Немцов говорит, правда, что на самом деле прибыли Газпрома существенно занижены. По словам Немцова, Газпром в 2006 году заработал не 25 миллиардов долларов, а миллиардов тридцать, и неучтенные деньги осели в карманах газпромовских топ-менеджеров в полном соответствии с открытием Бориса Березовского, что в России надо не владеть компанией, а контролировать ее финансовые потоки. Возможно. У нас нет доказательств правоты Немцова, но даже если он прав, это значительно ниже уровня коррупции в целом по России.
Признаки страны
Когда идешь по зданию Газпрома на улице Наметкина, чувство, что компания устроена, как страна, и, не слишком афишируя это, считает себя более реальной страной, чем сама Россия, возникает постоянно. Здесь есть собственное здравоохранение: газпромовская поликлиника занимает целый этаж в левом крыле здания. Здесь есть собственная банковская система: «Газпромбанк», отделения которого расположены не там, где живут по большей части люди, а там, где живет газ. Валюта, кстати, в стране Газпром – не рубль вовсе, а такая, которую в данный момент удобно использовать: евро, доллар, китайский юань. Подобная валютная система существует в странах (вроде Черногории), отделившихся от прежней своей метрополии и ожидающих, что их примут в Евросоюз, например. Здесь есть своя авиакомпания «Газпромавиа», и маршруты ее проложены, опять же, не туда, куда надо лететь по своим делам людям, а туда, куда надо лететь по своим делам газу.
Глупо даже спрашивать у Александра Медведева, зачем Газпрому непрофильные активы, зачем ему телевидение, радио, газеты – затем, что в стране должны быть свои телевидение, радио и газеты, как вы не понимаете? Глупо спрашивать, зачем Газпрому энергетические компании, угольные… Глупо выяснять, зачем почти каждому подразделению Газпрома нужны свинофермы, кирпичные заводы и предприятия, занимающиеся разливом артезианской воды. Какие вы непонятливые: просто все это есть в любой нормальной стране, а Газпром – страна. Вы когда-нибудь видели, чтобы, даже если это выгодно, страна отдавала, например, свое сельское хозяйство на аутсорсинг? Не видели. Потому что это компания имеет цель приносить прибыль акционерам. А страна имеет цель – жить.
Глупо спрашивать, зачем Газпрому строить в Санкт-Петербурге огромный офис, пресловутую башню Газпрома, по поводу которой протестует вся питерская интеллигенция. Как зачем? Потому что в центре страны должна быть башня. В Британии – Биг Бэн, во Франции – Эйфелева, в Америке – башни-близнецы, вечная им память. А в стране Газпром будет огромная башня на Охте.
Питерская интеллигенция отчаянно протестует против башни, дескать, небоскреб нарушает высотный регламент города, принятый еще при Александре I, согласно которому в центре нельзя строить никаких зданий выше 28 метров (высоты Зимнего дворца), а вокруг центра – выше 48. А исключения можно делать только для храмов. «Газпром возомнил себя выше Бога», – гневаются питерские интеллектуалы. Они сетуют и на то, что башню планируют построить на территории бывшей шведской крепости Ниеншанц, где строительство запрещено российским законодательством.
Против строительства башни выступают и всевозможные союзы архитекторов (и питерские, и московские, и российские), и могущественный директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, и городские оппозиционеры, и даже ЮНЕСКО, грозящее исключить Санкт-Петербург из списка мирового архитектурного наследия. Но Газпрому, кажется, не страшно. Единственное изменение, на которое он решился под давлением общественного мнения, – переименовал строящийся городок, в центре которого и будет стоять башня, из «Газпром-сити» в «Охта-центр». И уже договорился с мобильными операторами, что на башне можно будет установить их антенны. И пообещал метеорологической службе, что та сможет разместить на шпиле свою технику – и даже, говорят, денег выделил.
А еще Газпром заказал мощную социальную рекламу: съемочная группа должна поехать, скажем, в Париж и проинтервьюировать французских интеллектуалов. А они вспомнят, как столетие назад парижская интеллигенция протестовала против Эйфелевой башни, а потом, когда башню построили, смирилась – и оказалась, что все эта башня всем по нраву.
Одна молодая журналистка, которой предложили брать интервью для этой рекламы, со слезами на глазах рассказывала нам, что уже было согласилась – а как же, тысяча долларов за съемочный день, да еще и бесплатная поездка в Париж. Ей просто не сказали, что именно предстоит рекламировать. А когда поняла, почему-то отказалась.
88 
