5 
— Послушай, мы с тобой говорили о том, чтобы пожениться, но вряд ли что-то из этого выйдет.
— Твоя жена не дает развод?
В духе Амели было перекладывать на других всю ответственность за его решения.
Вздохнув, Мак продолжал смотреть в окно. Он думал о ребенке — о сыне, которого он никогда не видел, о желании Тары родить и о том, как ужасно Тара потеряла ребенка. Внутри у него все сжалось от боли и раскаяния.
— Я не хочу причинять тебе боль и разочарование, Амели, но будет лучше, если мы расстанемся сейчас, чем доведем до конца дело с женитьбой, которая была бы абсолютной фикцией. Я уверен, если ты будешь совершенно честной с самой собой, то тоже не захочешь выходить за меня. Он медленно повернулся к ней.
Ее симпатичное миниатюрное личико с большими, как у оленя, карими глазами было обращено на него с таким выражением, будто он безнадежно болен.
— Ну конечно, я хочу выйти за тебя замуж. Ты что, с ума сошел? Я люблю тебя!
— Правда? — усмехнулся Мак.
Ей хватило такта немного покраснеть.
— Ты любишь мои деньги, дорогая. Любишь то, что я могу тебе купить: одежду, украшения, духи… — Его ноздри слегка расширились, словно из пустоты возникло воспоминание, поразившее его. Аромат Тары — едва уловимый запах цветов жимолости и ванили, который заставлял его сходить с ума от желания. Он почувствовал его сегодня, и даже когда говорил ей о разводе, не мог оставаться равнодушным к нему. — Наш брак не удовлетворил бы ни тебя, ни меня. Ты слишком молода и привлекательна, чтобы связывать себя с одним мужчиной, а я.., ну, до сегодняшнего дня моя работа была для меня самым важным в жизни. Теперь я готов к семейной жизни. Я хочу иметь детей. Мне уже не интересно каждый вечер ужинать в лучших ресторанах или летать в Нью-Йорк или Париж только для того, чтобы моя подруга сделала покупки.
Француженка презрительно фыркнула — с изяществом, как и все, что она делала.
— Послушать тебя, так я просто пустышка, Мак. Я глубоко уязвлена тем, что ты не хочешь жениться на мне. Я бы родила тебе много детей. Но даже когда она говорила это, заметна была жестокость ее утонченной, лукавой природы, которая была для Мака красноречивее слов. Сама мысль о ребенке Амели отвратительна. Теперь он не сомневался, что поступает правильно, положив конец их отношениям.
— Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Мак снова улыбнулся, обнимая Амели. Но его поцелуй в уголок ее безупречных губ был чисто отеческим. — Не переживай, дорогая. Я не оставлю тебя с пустыми руками. Тебе хватит с лихвой, прежде чем появится новый поклонник.
ГЛАВА ВТОРАЯ
— Тара? Почему ты сидишь в темноте?
Жмурясь от яркого света, внезапно наполнившего комнату, Тара с виноватым видом встала с тахты и автоматически изобразила на лице улыбку. Не хватало, чтобы тетя догадалась о ее переживаниях. Малейший промах — и тетя Бет набросится на нее, как лев на сырое мясо, спрашивая, чем она могла бы помочь. Конечно, у нее добрые намерения, но это совершенно бесполезно. Тут бессильна даже ее всемогущая тетя.
— Я задремала, — солгала Тара в ответ на ее вопрос. — Приготовила поесть, а потом присела здесь отдохнуть.
— Ты виделась с Маком? — Тетя бросила ключи на маленький антикварный столик у двери и встала, уперев руки в бедра. Бет приняла ту решительную позу, которая ясно говорила, что шутить она не намерена и ждет объяснений, — сейчас тетка напоминала Таре полицейского с телеэкрана, с пристрастием допрашивающего подозреваемого.
— Да, — тихо ответила Тара, заправляя за ухо выбившуюся прядь светлых волос. — Зачем ты сказала ему, где меня найти?
— Потому что он был очарователен, вежлив и очень обеспокоен. И вообще, я считаю, что пора вам поговорить — несмотря на то, что вина лежит непосредственно на нем. — Бет Дилани, высокая, стройная женщина лет пятидесяти, рыжеволосая, как большинство ирландцев, скинула свой сшитый на заказ синий жакет и повесила его на спинку кресла времен короля Эдуарда.
— Я пять лет не слышала о нем. Бет, и думаю, ты его не правильно поняла. Не находишь, что выяснять отношения уже поздно?
— Поговорить никогда не поздно, дорогая. Это же просто смешно. Вы женаты и не живете вместе. Необходимо все выяснить.
Тара глубоко вздохнула.
— Уже выяснили. Он попросил у меня развода.
— О! — Бет была ошеломлена. Никому и никогда не удавалось застать ее врасплох. Она с двух лет отличалась проницательностью — так гласит семейное предание. — И что же ты ответила? — Придя в себя, Бет принялась теребить нитку прекрасного жемчуга на шее.
5 
