8

К тому времени, когда Эндрю приехал домой – как обычно, поздно вечером, – боль, терзавшая Лес, сменилась гневом, который переходил от пылающего бешенства к ледяной ярости, а затем вновь разгорался жарким огнем. Она стояла лицом к французскому окну, выходившему из их гостиной на втором этаже на открытую веранду. Темнота за окнами превращала стеклянные панели в подобие черного зеркала. Лес пристально смотрела на свое отражение, видя, какой ущерб слезы нанесли ее лицу. Она постаралась пригладить растрепавшиеся светлые волосы, чтобы хоть немного привести себя в порядок до того, как Эндрю увидит ее. Однако она ничего не могла поделать с припухлостями вокруг глаз, делавшими более заметными крошечные морщинки, выдающие возраст. Когда дверь открылась и в гостиную влетел Эндрю, Лес невольно напряглась. Она не обернулась, продолжая стоять к нему спиной.

– Эмма сказала, что ты здесь, наверху. Извини, что я задержался. – Лес видела в темном стекле, как его отражение приближается к ней. – У меня уйдет всего несколько минут на то, чтобы сполоснуться, а затем мы можем спуститься вниз пообедать. Как у тебя прошел день?

Она почувствовала, что Эндрю положил руки ей на плечи и пытается мягко повернуть ее к себе. Нет, только не это. Почувствовать сейчас его губы на своей щеке было бы невыносимо. Отвратительно. Это равносильно оскорблению. Лес резко высвободилась из объятия, почувствовав, как ошеломило Эндрю это движение.

– Эй, в чем дело? – проворчал он.

Лес обернулась к нему лицом, скрестив руки перед собой и разминая ладонями напряженные плечи.

– Вот это… пришло сегодня по почте. – Она кивнула головой на развернутую бандероль на кофейном столике.

Эндрю с удивлением посмотрел на коробку, затем опять на жену, однако Лес чувствовала, что на лице ее застыло ледяное выражение, которое ничего ему не скажет. В этот миг она ощущала в себе твердость и холодную решимость. Поколебавшись, Эндрю подошел, чтобы поближе взглянуть на загадочный предмет. Лес наблюдала, как он отогнул край папиросной бумаги, и с удовлетворением отметила, что при виде кружевной сорочки муж заметно побледнел. Когда он перевел глаза на Лес, в них промелькнуло какое-то странное выражение. Лес догадалась, что Эндрю пытается сообразить, где она раздобыла эту вещицу и как много ей известно.

– Может быть, прочтешь письмо, – предложила она, привлекая его внимание к свернутому листку бумаги, лежащему рядом с коробкой.

Эндрю пробежал письмо так же быстро, как сделала это недавно сама Лес. Однако он был гораздо лучше ее подготовлен к тому, чтобы понять содержание, и ему не пришлось перечитывать записку еще раз.

– Это, должно быть, какая-то ошибка, – произнес он, но Лес не собиралась так легко поддаваться на обман.

– Здесь нет никакой ошибки, Эндрю. Я сама позвонила в отель сегодня днем. Эту шелковую вещицу нашли в простынях в ногах кровати. Она явно не моя. Я не была в Нью-Йорке, и у меня нет ни одной сорочки, хотя бы отдаленно напоминающей эту. Так чья она, Эндрю?

Он не смотрел на нее.

– Это была ошибка, Лес.

– Ты чертовски прав, это была ошибка! – ярость Лес накалилась до предела. – Кто был с тобой? Словно я сама не знаю… Проститутка с улицы не стала бы надевать рубашку вроде этой. И ты не сумеешь убедить меня, что это была какая-нибудь дорогостоящая девушка по вызову. Профессионалка не оставила бы ничего после себя. Особенно такую вещицу. Итак, кто это был?

– Не вижу никакого смысла отвечать на твой вопрос, – заявил Эндрю. – Виноват лишь я один.

– Ах ты ублюдок! – голос Лес задрожал и поднялся почти до крика. – Как ты чертовски благородно ведешь себя, защищая эту суку! Ты ведь не хочешь, чтобы ее втянула во всю эту историю, не так ли? Ты боишься, что это может повредить ее репутации, погубить ее доброе имя?

  54