Последние отзывы

  76  

– Давай пообедаем вместе, Кит. Только вдвоем, без Полы и Чипа. Ты да я, и больше никого, – предложил Джон.

– Звучит заманчиво, – промурлыкала Кит, нежно проводя пальцем по его щеке вверх до виска, смахивая со лба легкие прядки волос и дивясь их мягкости, столь необычной у мужчин. – Увы, мне следует воздержаться, – с легким вздохом сожаления произнесла она. – У меня бездна дел. Кто за меня их сделает?

Ответ Кит не понравился Джону. Она заметила, что он поджал губы.

– Неужели они все срочные и ничего нельзя отложить?

– Не в том дело, что они срочные, а в том, что им нет конца.

Она постаралась поцелуем разгладить складки у его рта. Но когда он с силой снова прижал ее к себе, Кит отстранилась и сама стала быстро покрывать его щеки и подбородок легкими, короткими, дразнящими поцелуями.

– Прежде всего, надо разобрать вещи отца, – шептала она между поцелуями. – Его бумаги, охотничьи ружья и многое другое... Потом надо убрать продукты в кухонный шкаф и кладовку... – Кит целовала его в шею и на минуту умолкла, уткнувшись ему в ключицу. – Во много дом остался таким, каким я его покинула, уехав в Калифорнию, – наконец снова сказала она и отстранилась. – Надо все не только разобрать, но и решить, что оставить, что продать или раздать, а то и просто выбросить...

– Ты убедила меня, – со вздохом промолвил Джон и закрыл ее рот поцелуем. Он был столь долгим, что когда Джон наконец отпустил ее, Кит едва перевела дух и с трудом удержалась на ногах. Однако это состояние было скорее приятным. Ей было хорошо, ибо она вдруг поняла, что внесла в жизнь Джона Тревиса то, чего ему так не хватало – шутку, шалость, смех, любовь, нежность и еще чувство дома, которое он, возможно, не считал для себя столь уж необходимым.

Джон смотрел на нее, полуприкрыв глаза.

– Ужин завтра вечером, – отрывисто произнес он голосом, хриплым и низким, как далекое ворчание грома.

– Хорошо. – Кит шутливо щелкнула его по подбородку. – Твоя взяла. – Она осторожно высвободилась из его рук. – Отправляйся по своим делам, а то я ничего не сделаю сегодня.

Джона несколько обидел такой финал, но благоразумие взяло верх.

– Ты права. У тебя много забот, – согласился он. А про себя подумал, что, когда он с ней, постоянно забывает, что и у нее могут быть дела.

Кит махала ему рукой с крыльца, когда он отъезжал, и не входила в дом, пока не смолк вдали шум его машины. Ей вдруг захотелось запомнить эти мгновения – безоблачное синее небо, запах сосны и альпийских трав, шепот ветра в густой, похожей на золотые монеты, листве осин. Это небо, горы, звуки и запахи – все должно остаться с ней, когда она уедет. Но это будет еще не скоро. Пока же она дома.

Из кухни в гостиную вышла Пола с круглым металлическим подносом, покрытым клетчатой салфеткой. На подносе – чайник и две чашки.

– Продукты я все убрала. – Пола поставила поднос на маленький столик у дивана. – Голова болит отчаянно. Поэтому я решила передохнуть, прежде чем распаковать чемоданы. Не хочешь ли чаю из трав?

– Спасибо, – поблагодарила Кит.

Ей тоже чертовски не хотелось заниматься чемоданами и той тысячью дел, перечисление которых так огорошило беднягу Джона. Прохаживаясь по гостиной, Кит смотрела на знакомые светло-зеленые обои, обшитый сосновыми досками потолок, сложенный из грубо отесанных камней камин и оленью голову с ветвистыми рогами над ним – украшение, которое, как она считала, придает особый уют деревенскому дому.

Пола разлила чай по чашкам и одну из них протянула Кит. Затем со свойственной ей кошачьей грацией удобно умостилась на диванных подушках, поджав под себя ноги. Медленно прихлебывая чай, Пола с интересом разглядывала гостиную.

– Красиво, – заключила она. – Просторно, но уютно. – На мгновение ее глаза с сомнением остановились на охотничьем трофее семьи Мастерс. – Хотя я не уверена, что мне нравится постоянно чувствовать на себе взгляд мертвого животного.

– У моей мамы тоже было такое ощущение неприятия, – вспомнила Кит. – Она не разрешила отцу держать оленью голову в доме, и многие годы она лежала где-то в сарае.

В памяти Кит возникли картины прошлого. Она любила по вечерам вертеться возле глубокого мягкого кресла отца, покрытого грубым клетчатым пледом. Напротив кресла стояла тахта, тоже просто прикрытая серым с узорами турецким ковром.

– Отец любил охоту на любого зверя или дичь – оленя, лося, гусей, фазанов. Ему было все равно, на кого охотиться. Иногда его приглашали проводником в разные охотничьи партии. Как только начинался сезон, он пропадал в лесу. Когда отцу предлагали за его помощь деньги, он, смеясь, отказывался. Разве можно брать плату за занятие, которое тебе доставляет удовольствие, говорил он. Его не интересовали трофеи – убитый лось или дичь. Ему нравился азарт охоты.

  76