Последние отзывы

  98  

На расстоянии примерно ста ярдов показался круп лошади, затем она рванулась вперед, нарушив шеренгу, – яркое солнце играло на ее черной, взмокшей от пота шее. Верховой в черной шляпе и с кобурой на боку – как и большинство других всадников, без труда вернул нетерпеливое животное обратно. И хотя Энн увидела его лишь мельком, она не сомневалась – это Джексон Стюарт. Она наклонилась ближе к окну, пытаясь разглядеть его.

Как только раздались первые звуки горна – певучие и сильные, – вдоль всей колонны резко и отрывисто прогрохотали ружейные залпы. В ту же секунду нестройная колонна взорвалась, устремившись вперед бурлящей лавой. Гром тысяч копыт, грохот колес, громыханье телег, визг паровозных свистков, ржание испуганных лошадей, вопли, крики, проклятия и гиканье поселенцев – все смешалось в один ужасающий рев. Оглушительный и безумный, он прокатился над землей с устрашающей яростью и неслыханной мощью. Красная пыль, взметнувшись гигантским облаком, окутала обезумевшую орду, оставлявшую после себя опрокинутые телеги, упавших лошадей и распростертых всадников.

Энн смотрела во все глаза, парализованная и видом и звуками происходившего. На какое-то мгновение ей почудилось, что все заметено красным песком. Но тут из адского облака рваной шеренгой вырвалась группа верховых и помчалась вперед быстрее ветра. И один из них… Да, одни из них был Джексон Стюарт. Сковывавший ее страх уступил место внезапному облегчению. Он был невредим. Более того, он скакал впереди, рассекая прерию верхом на быстроногом черном жеребце.

Все новые телеги и верховые возникали из оседающего облака пыли, веером растекались по пустынной равнине; чудовищный рев несметной толпы постепенно стихал, и теперь слышался только грохот колес и копыт, перекрываемый громким пыхтением паровоза. За спиной у Энн раздались голоса – потрясенные зрители делились впечатлениями.

– Это мечты несутся по прерии – сколько же их! – пробормотал Крис.

– Однако до захода солнца погибнут не одни только мечты, – мрачно и холодно отозвался Келл.

С Джексоном Стюартом этого не случится. Он скакал там, впереди, ведя, за собой остальных. Он добьется своего. У других, может, и не получится, но не у него. Опьяневшая от возбуждения, Энн отстранилась от окна и повернулась к мужу.

– Это потрясающе, Келл. Просто потрясающе. Незабываемое зрелище! Впечатление, которое я бы не променяла ни за какие сокровища.

То, что она видела риск и страсти с безопасного расстояния, не мешало ей чувствовать свою причастность к этому событию – ведь она воочию видела, слышала и испытывала жару и ветер, учащенное сердцебиение и волнение, сокрушительный рев толпы и отчаянное стремление к победе.

– В таком случае я рад, что взял тебя с собой. – У него на лице заиграла одна из его слабых редких улыбок. – Завтра мы отправимся домой, в Морганс-Уок, и для разнообразия насладимся покоем и тишиной.

Он смотрел на меня с такой любовью, что я устыдилась своего, пускай даже и минутного, нежелания возвращаться. Что со мной? Я страстно хочу вновь увидеть сына и взять его на руки, но меня пугает мысль о том, что мне вновь предстоит день за днем проводить в этом доме.

22

По оставшейся трети страницы расплылось черное пятно; вероятно, подумала Флейм, Энн Морган в смятении и отчаянии бросила ручку. Она тоже была раздираема жгучими противоречиями, мучима тем же жутким страхом. Флейм не хотела читать дальше, догадываясь об остальном.

Она уже закрывала дневник, когда замечание Бена Кэнона внезапно вернуло ее к реальности:

– Интересное чтение, не правда ли?

– Да, – рассеянно отозвалась она, заметив яркий огонь и веселое потрескивание дров в камине, а также терпкий аромат трубочного табака.

В окнах, затемненных сгущавшимися сумерками, отражались уже включенные лампы. Где-то в доме послышался неторопливый приглушенный бой часов. Интересно, подумала Флейм, слышала ли Энн Морган тот же ежечасный звук?

– Хотите еще кофе, Флейм?

Адвокат стоял возле массивного камина, зажав в ладони трубку из корня вереска. Он указал изжеванным мундштуком на серебряный кофейник.

– Я заварил свежий и гарантирую – он не такой крепкий, как предыдущий.

Его лоснящиеся щеки округлились в улыбке, но глаза смотрели с хитринкой. Всякий раз, глядя на него, Флейм ожидала увидеть острые рожки, пробивающиеся сквозь бахрому волос вокруг лысины. И то, что их не было, казалось странным.

  98