очень нудно 
173 
Руслан буквально вдавил ее в матрас, а его тяжелое, сиплое дыхание оглушило Свету, переплетясь с грохотом собственного пульса.
Света подалась навстречу его руке, когда требовательные пальцы Руслана отпустили ее спину, и скользнули ниже, ухватив край белья, и потянули трусики вниз. Она старалась ему помочь, правда, но не смогла заставить свое тело отстраниться от него в достаточной для этого мере. Ее почти трясло от желания. И самого Руслана сотрясала такая же дрожь. Вероятно потому, вдруг чертыхнувшись, он хрипло прошептал ей в ухо:
— Прости, малышка, — и быстро опустив вторую ладонь, но продолжая целовать ее лицо, резко дернул тонкую ткань, зажав между пальцами.
Треск нитей смутно прозвучал для ее возбужденного сознания.
Света даже не сразу поняла, что он просто разорвал белье на ней.
Серьезно, она читала такое в романах, но в жизни подобное действие казалось затруднительным. Что ж, Рус наглядно показал ей, что это не так. Однако даже осмысливать подобное она сейчас оказалась не в состоянии. Потому что именно в этот момент, сжав ее руку своими пальцами, Руслан властно завел ту Свете за голову, и резко толкнулся бедрами, проникнув в нее.
Ее протяжный стон сплетался с его хриплым. И Света покорно позволила завести за голову и вторую кисть.
Руслан на секунду замер, словно упивался этим первым моментом их единства. А потом, вновь впившись в ее губы, начал двигаться. Перенося и на свои толчки то ощущение, которое она испытывала от их поцелуя.
Так сексом они не занимались никогда.
Нет, огонь между ними не угас, стал больше. Напор каждого проникновения, каждого движения Руслана был таким же сильным, клеймящим и покоряющим, как и ранее. И таким же неоспоримым было доминирование этого мужчины. Так же страстно он поглощал ее, заставляя кричать и стонать. Все было так, и в тоже время — совершенно иначе.
Напор стал бархатным, нежным, огонь не обжигал, плавился в ее венах, покрывал кожу на томящемся теле испариной.
А доминирование… оно стало поклонением. Каждое движение Руслана было только для нее, только для ее удовольствия. И Света не могла устоять.
Это было несоизмеримо больше, чем просто секс. Всеобъемлющей, чем страсть или даже любовь, которую она ощущала между ними ранее.
Света не могла собрать мысли, чтобы дать этому название, да и не до обозначений было ей, когда плоть Руса снова и снова погружалась в ее влажный жар.
Он так и не отпустил ее рук, скользя, гладя своими ладонями заведенный наверх предплечья Светы, целовал ее губы, шею, грудь, будто пил, слизывал испарину с горящей кожи.
А когда она в очередной раз выгнулась, просто не в силах терпеть этого наслаждения, Руслан одной рукой подхватил ее, и резко перевернулся, не выходя из тела Светы. И уложив ее, все еще дрожащую, потерянную, поверх себя, надавил, заставив изогнуть спину, чтобы тут же завладеть губами ее грудью.
Он был таким жадным, хотел всего и сразу.
Света ощущала, как пальцы Руслана мяли, ласкали ее плоть, как его язык рисовал влажные круги на ее сосках, как он втягивал эти напряженные горошины в рот, покусывая их. Но сама могла только стонать, царапая пальцами плечи любимого, и двигаться, отдавшись ритму его тела. И не сумела бы остановиться, даже если бы Рус попросил.
В этот момент, резко сжав ее пальцы в своем кулаке, Руслан другой ладонью почти до боли надавил на ее попку. И прижав губы Светы к своим, стал еще сильнее, еще глубже вонзаться в ее лоно, заменяя стоны, которые рвались из горла Светы, своим тяжелым и надрывным дыханием.
Она не выдержала такого шквала, низко застонала, с силой опустившись на его плоть, ощутив, как тело разлетается на части от оргазма, которые невозможно было выдержать. И обессиленно рухнула Руслану на грудь, чувствуя, как достигает пика он, низко и гортанно шепча ее имя.
Наверное, они пролежали так минут двадцать. Подниматься, да и шевелиться, в общем-то, не было ни желания, ни сил.
Краем зажмуренного глаза Света видела цифры часов, но ей торопиться сегодня оказалось некуда — на понедельник у нее был взят отгул, за который Света планировала вернуться из несостоявшейся поездки в Париж. Да и Руслан не выказывал признаков, что куда-то спешит.
Все в той же тишине раннего утра спальни, он просто молча перебирал ее волосы, и время от времени целовал влажные пряди, продолжая крепко ее обнимать.
Однако откладывать разговор навечно было нельзя. Потому что, к сожалению, вместе с тем, как потихоньку уходила из тела истома наслаждения — возвращался разум. И он не желал давать покоя Свете, сверля ее мозг тысячей вопросов и нерешенных проблем.
173 
