37 
Хотя ей очень хотелось, чтобы он перестал говорить и наклонился чуть ниже. И Саша сама была немного в шоке. Она, вообще-то, никогда не бросалась на мужчин. Не после недели или двух знакомства. У нее и не было никого никогда кроме Антона. А тут… такое желания она и не помнила, когда ощущала. И ощущала ли.
— Да, это наш плотник, — ответил Тимофей Борисович, и немного нагнулся, всего лишь на один проклятый миллиметр. Мало. Недостаточно. — Но он редко может помочь.
— И что же мне делать? — Саша и не заметила, как перешла на шепот и так высоко приподнялась на носочках, что почти полностью перенесла свой вес на Тимофея Борисовича, улегшись грудью на его плечо.
— Думаю, что с парой досок и замками я вполне справлюсь, Александра Олеговна, — хрипло заметил Тимофей Борисович. — Пришлось освоить это умение здесь. Могу помочь, — его губы почти коснулись ее рта.
Саша никогда не замечала, насколько глубокие и выразительные его глаза, всегда казавшиеся ей непроницаемыми. Сейчас она явно видела там отражение того желания, которое загоралось внутри нее, разливаясь покалыванием в каждой клеточке тела.
— Я буду очень благодар…, - договорить Саша не смогла.
Его рот все-таки накрыл ее губы, превратив остаток слова в стон, с которым Саша подалась вперед, ему навстречу.
А Тимофей Борисович резко развернулся и, обхватив одной ладонью лицо Саши, другой крепко прижал ее к своему телу. Она ощутила его возбуждение, но сама могла думать только о том, чтобы он не останавливался. Послушно подалась назад, упершись спиной в стену дома. И таяла от немного грубоватых, жадных ласк его губ и языка, от легкого царапанья его небритых щек и подбородка по ее коже. Саша подняла руки и обняла его за шею, вдруг поняв краем сознания, что мечтала зарыться пальцами в его волосы уже несколько дней. И ощутив, что смогла сделать это — застонала от удовольствия ему в рот.
Господи! Как же давно она не ощущала себя настолько живой! И, кажется, никогда и никого не хотела настолько сильно после одного поцелуя, даже Антона.
— Господи, — прохрипел он ей в губы, словно вторя ее мыслям и начал целовать щеки Саши, спустился на шею, поцеловав точку бешено стучащегося пульса. — Какая же ты… сладкая…
И с какой-то нестерпимой нуждой еще сильнее впился Саше в рот, а его горячая ладонь, пальцы, не менее жадные до касаний, чем губы, оказались на ее спине, гладя и сжимая кожу под футболкой.
Это раскрошило сознание и разум Саши, заставляя просто плавиться под его напором и жаждой. Что там она! Ее так в жизни еще никто не желал и понимание своей привлекательности для этого мужчины — дурманило сознание.
— Ох…, - Саша вцепилась в его напряженные сильные плечи, когда губы Тимофея Борисовича вновь пустились исследовать самые чувствительные места ее шеи, прикусывая мочки, целуя линию ключиц.
Кто-то ткнулся ей влажным носом в босую ногу и тявкнул. Но ни она, ни Тимофей Борисович не обратили внимания на суетящегося рядом Дика.
Ей не хватало ни дыхания, ни кислорода в нем. И не хотелось, чтобы он останавливался. Никогда. Она сама покрывала порхающими поцелуями его подбородок и поняла, что обхватила его бедра своей ногой, словно старалась обвиться вокруг этого мужчины, будто просила большего.
Лай Дика стал громче и щенок неожиданно несильно укусил Тимофея за пятку, заставив их все-таки оторваться друг от друга и осмотреться. Но рядом никого не было. И непонятно было, отчего пес вдруг так занервничал.
— Саша, — дрожь удовольствия прошла по ее спине от того выражение, с которым он произнес ее имя. — Саша, — на выдохе, низко протянул он, — если ты сейчас же меня не остановишь, у соседей будет еще больше поводов для сплетен, только уже реальных, — предупредил Тимофей.
Но при этом держал ее так крепко, что Саша при все желании не смогла бы его остановить, только словами. А у нее и не было такого желания.
Дыхание у обоих вырывалось прерывистыми, короткими вздохами.
— Ты же сам говорил, что им все равно рты не закрыть, — прошептала она куда-то в район ямочки на его щеке, которую видела слишком редко из-за вечной серьезности этого мужчины. — И советовал мне не обращать на них внимания.
Он низко рассмеялся. От звука этого смеха ей захотелось заурчать почти так, как это делал иногда Тихон. И потереться о Тимофея всем своим телом. Саша поддалась своему желанию. Его смех перешел в горловой стон и Тимофей буквально притиснул ее к стене, вжимаясь в Сашу всем телом.
37 
