38 
– Мардж, я действительно не понимаю, в чем дело. Статья еще не закончена, но основной материал в ней изложен, как писать начало и конец, я примерно представляю…
– Что за фигню ты написал?
– Поподробнее, если можно, с этого места.
– Пожалуйста. Это – фигня. Розовые слюни. Ничего ни о чем. Слезливые истории о том, как девушка, которая тебе небезразлична, собирается крутить роман с другим парнем. Изложение твоих переживаний на сей счет. Возможно, это имело бы некоторую ценность, если бы ты под псевдонимом Мэрайя Ливингстон или Адела Кокс штамповал любовные романы, да и то вряд ли. Сексу маловато.
– Мардж, я писал статью о том, что заставляет современного человека бежать от реальности и находить утешение в виртуальном общении. Даже когда дело касается любви и брака.
– А написал статью о том, как нехорошо поступила твоя девушка, предпочтя другого, глупого, недалекого и неприятного во всех отношениях типа. Я, конечно, по-человечески сочувствую, но читатели этого не поймут.
Марк скрипнул зубами и потянулся за сигаретой.
– Мардж… Хорошо. Что ты предлагаешь?
– Я не предлагаю, милый. Предлагать я могла месяц назад, когда было время. Сейчас я могу только приказывать. Убрать всю воду. Выкинуть личный момент. Добавить конкретики.
– Какой еще конкретики?
– Кто эта девушка?
– Она согласилась дать интервью при условии, что ее имя не будет названо. Тайна личной жизни…
– Мы – глянец. Для нас не существует тайн, если даже наш читатель желает знать, в какой позиции героиня очерка любит давать своему любовнику по четвергам. Мы так и пишем: стоя в гамаке на лыжах.
– Мардж, я категорически протестую…
– Марк, ты не понимаешь, да? Мне нужно ее имя. Ее биография. Мне нужен живой человек. Если она, скажем, посудомойка в «Макдоналдсе», она нам не подходит. Нашего читателя не интересует судьба посудомойки, если только в конце она не окажется внебрачной дочерью президента.
– Она не согласится…
– Что ты заладил, как маленький? Я же не прошу ее точные данные. Просто – пусть ее как-то зовут. Пусть она живет на конкретной улице. Ходит с этим парнем в конкретные кабаки, список подходящих у тебя в компьютере. Пусть у нее будет прошлое, настоящее и будущее. Мясо мне нужно, Марк, мясо. А не причитания по поводу «девки нынче совсем обалдели – трахаются в Интернете, вместо детей заводят тамагочи».
– Я не уверен…
– Зеленого новичка я бы отправила в отдел писем или уволила бы. Тебе просто говорю, чем нужно заняться в оставшиеся до сдачи номера дни. Я так понимаю, речь идет о дочери Жюли Веркара?
Марк похолодел. Конечно! Мардж не может не знать, чья именно дочь наплевала на многомиллионное состояние своей семьи и подалась в официантки. К тому же этот проклятый рождественский бал, Золушка, превратившаяся в принцессу…
– Мардж, я не могу это написать. Просто не могу – и все. Увольняй меня.
– Разбежался. Ладно. Статью передашь Хогану, он сам все сделает. В наказание даю тебе практически невыполнимое по своей глупости и пошлости задание – возьмешь интервью у пятнадцати Санта-Клаусов.
– Что?!
– Что слышал. Дух Рождества, семейные ценности, звон бубенцов над черепичной крышей, чулки на камине… Погуляешь по городу, отловишь пятнадцать придурков в красных кафтанах. Возьмешь места побогаче и победнее. Социальный срез, ясно? Расспросишь, как дошли они до жизни такой. Общий вывод: в жизни всегда есть место празднику, Рождество и семейные ценности – это наше все, Санта-Клаус форевер. Все ясно?
– Нет, не все. Хоган напишет – что именно? Что это – Джилл Веркара?
– Разумеется, нет. Имена мы изменим. Но сходство будет, предупреждаю сразу. Вообще-то жаль, что ты в нее втюрился.
– Я не…
– Мог бы получиться отличный материал. Веркара известны, богаты и знамениты, про них будут читать. Еще бы твой фирменный стиль, жесткая ирония – и был бы гвоздь. Хоган излишне слащав. Ничего не поделаешь. Сама расстроилась.
– Мардж… могу я снять материал?
– Нет. Только свою подпись. Извини, Марк, у нас волчьи законы.
Марк кивнул и молча вышел из кабинета, сдерживаясь, чтобы не садануть дверью со всей силы.
Размеры катастрофы он полностью осознал только по дороге домой. Не к себе, к Джилл.
В эту ночь он был непривычно нежен и нетороплив. Если заставить себя забыть о соглашении, то можно представить, что он действительно влюблен. Джилл очень старалась – но так и не смогла.
38 
