141 
Девушка внимательно слушала Пейдж.
– Да, я была там, но сидела впереди. Музыка играла очень громко, и когда послышался треск, мы поначалу подумали, что это какой-нибудь шумовой эффект, к которому прибегали музыканты. Потом треск стал громче, и мы услышали, что люди за нашими спинами начали кричать. Мы оглянулись, пытаясь понять, почему все кричат, и увидели, что балкон отделился от стены и обрушился на сидевших внизу. Батч сидел на балконе. Люди, которые находились в партере, были буквально смяты.
– Никто из вас не заметил Джилл Стикли? – Трое погибших, трое погибших…
– Они сидели с подругой через два ряда от меня, – сказал Батч, что, впрочем, совершенно не прояснило ситуацию. Потом он прибавил тихим голосом: – Мне очень больно говорить.
– Тогда сиди тихо, – с улыбкой сочувствия произнесла Пейдж, – и помни, что боль – явление временное. У тебя сломано несколько ребер. – Пейдж про себя надеялась, что у парня все остальное в норме. – Но они довольно быстро срастутся. Ну а теперь мне надо идти помогать моим коллегам. Чем быстрее мы разгрузим операционные и приемный покой для тяжелых, тем скорее сможем заняться тобой.
Пейдж стала пробираться к выходу из приемного покоя, все время думая о Джилл и о том, что та сидела на балконе, а не под ним. Это было слабое утешение, поскольку ее сиделка могла бы находиться в первых рядах партера и не пострадать вовсе, как не пострадала Кэтрин. Если Джилл все-таки пострадала, но не слишком, и получила зеленую бирку легкораненой, ее могли доставить на автобусе в какую-нибудь другую больницу, как и других ходячих раненых. Подобные вещи практиковались в случае массовых бедствий или катастроф. Тогда судьба Джилл прояснится значительно позже.
Пейдж молила Бога, чтобы девушка оказалась именно в такой группе.
Весь приемный покой был забит каталками и носилками с пострадавшими. Родственники и друзья стояли группками около них.
– Когда повезут осматривать Тришу, доктор? – спросила Пейдж одна очень взволнованная мать.
Пейдж склонилась над носилками.
– Привет, Триша. – И пошла дальше, прикоснувшись к руке матери успокаивающим жестом. – Как только сможем, дорогая, как только сможем, – произнесла она на ходу.
– Доктор, Патрик не может двигаться! – вскрикнула другая мамаша. Мальчик лежал на носилках и был привязан к ним специальными ремнями.
– Это сделано намеренно, – сообщила она. – Мы не хотим, чтобы он двигался, пока не выясним истинную причину его травмы и какие органы ею затронуты. Все эти ремни и воротники, которые на него надели, необходимы в данной ситуации.
Пейдж напоследок улыбнулась мальчику и его матери ободряющей улыбкой и вошла в комнату «А», где главный врач отделения тяжелобольных склонился над одним из пострадавших, находившихся в комнате. Его звали Рон Маззи и ему в работе помогали сестра и специалист, обслуживавший томограф. Когда он поднял на Пейдж глаза, она спросила:
– Куда мне идти?
– Идите в кабинет «Ф» или «Г». Туда, где нет врача. Пациенты найдутся. Спасибо, что пришли, Пейдж. Вы нам очень нужны.
– Всегда рада помочь. Кстати, вам не пришлось осматривать Джилл Стикли?
– Нет. Может быть, ею занимался кто-то другой?
Пейдж кивнула и вышла из кабинета. Если бы она не знала, что ее дожидаются пациенты, она бы обратилась с подобным вопросом к другим врачам, находившимся поблизости. Она решила, что наденет халат и вымоет руки. Придя в кабинет «Г» – именно туда, где не было врача, она обратила внимание, что сестра уже там. В кабинете были двое больных на каталках – оба с желтыми карточками, указывавшими на повреждения средней тяжести; непосредственная опасность их жизни не угрожала. Пока она мыла руки и вытиралась бумажным полотенцем, сестра показала ей историю болезни одного из пациентов – более тяжелого.
Его звали Джон Колли. И он, и его приятели числились в пациентах у Питера. Ему исполнилось уже двадцать два года, и он давно не посещал лечебный корпус, где работала Пейдж, хотя он ее вспомнил сразу. Она говорила с ним ровным, успокаивающим голосом, пока снимала бинты и пластырь, чтобы получить доступ к ранам. У Джона было два пореза – один на подбородке, другой – поглубже и подлиннее – на руке. Но ее куда больше, чем порезы, волновала боль, которую он испытывал в подвздошной области, сразу же в низу ребер. Она нащупала там небольшую опухоль, которая могла явиться причиной внутреннего кровотечения, если сломанное ребро травмировало селезенку.
141 
